– Какие случаи?
– Я говорю о сонной болезни; но, может, у вас другое мнение о его ужасном состоянии.
Я несколько мгновений колебался, а он продолжил:
– Что касается вашего предположения, что его симптомы вызваны наркотиками, я думаю, от него можно отказаться. Со времени вашего предыдущего визита за ним наблюдали практически непрерывно; более того, я сам обыскал комнату и осмотрел постель, но не нашел ни следа наркотиков. Вы прояснили вопрос о сонной болезни?
Прежде чем ответить, я внимательно посмотрел на него; теперь я не доверял ему больше, чем когда-либо. Но сейчас не время для сдержанности. Я прежде всего забочусь о пациенте и его потребностях. В конце концов, как сказал Торндайк, я врач, а не детектив, и обстоятельства требовали от меня прямых слов и действий.
– Я обдумал этот вопрос, – произнес я, – и пришел к совершенно определенному заключению. Его симптомы не соответствуют сонной болезни. По моему мнению, это несомненно отравление морфием.
– Но мой дорогой сэр! – воскликнул мистер Вайсс. – Это невозможно! Разве я не сказал вам, что за ним непрерывно наблюдали?
– Я могу судить только по тому, что вижу, – ответил я и, заметив, что он собирается высказать новые возражения, продолжил: – Давайте не тратить времени на обсуждение, иначе мистер Грейвз может быть мертв к тому моменту, когда мы закончим. Если вы поторопите тех, кого я попросил о кофе, я займусь другими необходимыми мерами, и, может, нам все-таки удастся его вытащить.
Резкое изменение моих манер, должно быть, подействовало на него. Очевидно, ему стало ясно, что я не приму никакого другого объяснения, кроме отравления морфием, и вывод из этого очевиден: либо пациент придет в себя, либо неизбежно расследование. Коротко сказав, что я «должен делать то, что считаю лучшим», он поспешно вышел, позволив мне без помех продолжать свои усилия.
Какое-то время казалось, будто эти усилия ничего не дают. Пациент лежал неподвижно и безучастно, как труп, если не считать медленного нерегулярного дыхания с сопровождающим его зловещим хрипом. Но потом, очень медленно и незаметно, начали появляться признаки возвращения жизни. Хлопок мокрым полотенцем по щеке вызвал заметную дрожь век, а такой же хлопок по груди сопровождался легким вздохом. Карандаш, проведенный по ступне, привел к заметному сжатию, а когда я снова посмотрел на глаза, увидел, что начал действовать атропин.