Этому выводу явно противоречила вмятина на переносице, свидетельствующая об очках, и следы за ушами, что я искал и нашел, они соответствовали дужкам очков. Очки, снабженные дужками для ушей, обычно носят постоянно, и это соответствует впадине на переносице, которая глубже, чем если бы очки надевали только для чтения. Но если зрячий лишь один глаз, можно было бы пользоваться очками с одной линзой; однако это возражение несущественно, потому что такие очки при постоянном использовании гораздо менее удобны, чем очки с дужками за ушами.
Что касается природы болезни пациента, казалось возможным только одно мнение. Это ясный и типичный случай отравления опием или морфием. На такой вывод указывали буквально все симптомы. Обложенный язык, медленно и трепетно показанный пациентом после несколько громких требований на ухо; желтая кожа и мертвенное выражение; сжатые зрачки и оцепенение, из которого его не могло вывести самое грубое обращение, но которое в то же время не достигало полной бесчувственности, – все это образовало отчетливую и связную группу симптомов, указывающих не только на наркотик, но и на очень большую его дозу.
Но такой вывод поднимал другой очень неловкий и трудный вопрос. Если была принята большая и ядовитая доза – кто ее предоставил? Тщательный осмотр рук и ног пациента не обнаружил ни одного следа, который указывал бы на применение шприца. Этот человек явно не обычный наркоман; отсутствие следов уколов не позволяло установить, сам ли пациент использовал наркотик или это сделал кто-то другой.
Оставалась еще возможность, что я ошибся в своем диагнозе. Я был совершенно уверен, но мудрый человек всегда допускает сомнения. А учитывая состояние пациента, такое сомнение становилось особенно тревожным. Пряча стетоскоп в карман и в последний раз взглянув на неподвижную фигуру, я понял, что мое положение очень трудное и непонятное. С одной стороны, мои подозрения, вызванные весьма необычными обстоятельствами этого визита, требовали осторожности; с другой стороны, мой долг – сообщить любую информацию, которая может оказаться полезной пациенту.
Когда я отвернулся от кровати, мистер Вайсс перестал медленно расхаживать взад и вперед и остановился передо мной. Теперь на него упал слабый свет свечи, и я впервые увидел его отчетливо. Он не произвел на меня благоприятного впечатления. Мужчина плотного телосложения, с круглыми плечами, типичный немец с волосами цвета пакли, смазанными кремом и гладко расчесанными, с большой, неровной, песочного цвета бородой и грубыми чертами лица. Нос большой и толстый, утолщенный в конце, красновато-пурпурного цвета, причем этот цвет словно стекал на остальную часть лица. Брови большие и густые над глубоко посаженными глазами, и он в очках, делающих его слегка похожим на сову. Внешность непривлекательная, а я был в настроении, которое заставляло меня особенно остро реагировать на неприятную внешность.