– Мне бы очень этого не хотелось, – произносит медленно, словно обдумывая каждое слово.
Хочется куда-нибудь спрятаться.
– Почему?
– Потому что тогда, боюсь, я не смогу помочь лапшичной «Ракун», – говорит она с той же невозмутимостью, будто обсуждает прогноз погоды.
Я моргаю, не сразу понимая смысл её слов.
Зараза ёкайская. А ещё принцесса!
– Что? – спрашиваю, пытаясь переварить услышанное.
– Ты ведь волнуешься за это место, не так ли? – продолжает она, не отрывая от меня взгляда. – Волноваться есть за что. Ну, подумай сама: кому могут помочь мёртвые?
Мои губы раскрываются, но ни одного слова не выходит. Кровь стынет в жилах, а сердце начинает биться где-то в горле.
– Что вы хотите этим сказать?
Осакабэ улыбается и на этот раз отвечает с невинной прямотой, которая лишь усиливает мой ужас:
– О, неужто ты думала, что Танака оставит тебя в живых после всего, что ты узнала? – спрашивает она таким тоном, что у меня мурашки бегут по коже.
Хватаю ртом воздух, понимая, что слова не идут. Паника охватывает меня, словно ледяная хватка, и перед глазами всплывает лицо хозяина Окавы, заботливо подающего тарелку лапши.
– Вы… вы угрожаете мне? – выдавливаю, хотя внутри прекрасно знаю, что это не просто угроза.
– Нет, дорогая Ямада-сан, – говорит она с притворным сочувствием. – Просто объясняю реальность.
Беру чашку, стараясь унять дрожь в руках. Отставляю пустую назад. Я уже всё выпила и не заметила. Мысли мечутся, словно загнанные в ловушку. Всё это… слишком. Слишком внезапно, слишком странно, слишком опасно.
Краем глаза наблюдаю за Осакабэ-химэ. Она снова пьёт чай за столиком, спокойно и изящно, словно никуда не торопится. При этом ничего не подливая. У неё там чашка бездонная, что ли?
Взгляд, направленный на меня, пронизывает, но не давит. Словно она знает, что мне нужно время, и готова его дать.
Молчание тянется, как будто оно само является частью какого-то ритуала. В голове крутится только одно: я в полной заднице. Совсем полной, из которой нет лёгкого выхода.
Наконец Осакабэ-химэ медленно ставит свою чашку на столик и смотрит на меня долгим пронзительным взглядом.
– Мы предоставляем тебе время на раздумья. Сейчас тебя проводят в комнату. Ночь – это всё, что у тебя есть, чтобы принять решение.
Резко поднимаю голову, собираясь спросить, что будет утром, но она плавно поднимает руку, останавливая мои слова ещё до того, как они слетели с языка.