Город строился и разрастался.
Все шире становилось кольцо невзрачных окраинных строений: фабрик, амбаров, складов, наскоро сколоченных бараков.
И все наряднее становился центр столицы. Первые десятилетия XIX века – время, когда грандиозные петербургские ансамбли обретали свой завершенный вид. При жизни Пушкина окончательно сложился тот парадный, величественный облик Северной столицы, который поэт увековечил в «Медном всаднике»:
…юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво…
Темного леса в центре города Пушкин уже не застал, но он видел болотистые луга, на которых паслись коровы, огороды и поросшие травой пустыри. На его глазах здесь поднимались дворцы и башни. Пушкин оказался свидетелем того, как удивительно быстро преображался город. Возвращаясь сюда после долгих перерывов, он тем острее мог заметить стремительность перемен. Целые кварталы города исчезали – для него это происходило как бы мгновенно, – и на их месте возникали новые. Изменения эти становились частью его собственной жизни.
Пушкин видел не только как хорошел Петербург, но и как рост парадного и «делового» города жестоко отзывался на многих его обитателях. Рассказывая в поэме «Домик в Коломне» о незаметных жителях столицы – вдове-чиновнице и ее дочери, – Пушкин упоминает и о судьбе их «смиренной лачужки». Строгий и стройный Петербург вызывает в душе поэта противоречивые чувства:
Дни три тому туда ходил я вместе
С одним знакомым перед вечерком.
Лачужки этой нет уж там. На месте
Ее построен трехэтажный дом.
Я вспомнил о старушке, о невесте,
Бывало тут сидевших под окном,
О той поре, когда я был моложе,
Я думал: живы ли они? – И что же?
Мне стало грустно: на высокий дом
Глядел я косо. Если в эту пору
Пожар его бы обхватил кругом,
То моему б озлобленному взору
Приятно было пламя. Странным сном
Бывает сердце полно…
Благодаря описаниям и многим изображениям города, оставленным современниками, можно довольно точно определить, как выглядела и как существенно менялась панорама Петербурга.
Окинем взглядом этот постепенно преображавшийся ландшафт и отметим те примечательные строения, которые появились в городе на глазах Пушкина. Вообразим себя в Петербурге середины 1830-х годов.
Как ни велик был «град Петров», с самой высокой тогда смотровой площадки в центре столицы – с башни Адмиралтейства – открывалась вся картина города вплоть до дальних его окраин.