Затем снова начинаются переезды, странствия. Леонардо нет покоя, он никак не может усидеть на месте. Вокруг него все в беспрерывном движении. Мир нестабилен в своей вечной метаморфозе: реки текут к морю, морская гладь словно дышит, вздымаясь и опускаясь с приливами, облака плывут в синеве, в бесконечной ночи теряются звезды, ветер и вода разрушают горы, а все живые существа на свете рождаются, растут, умирают и возрождаются вновь. Он же, скиталец, все шагает дорогами мира, блуждая, сбиваясь с пути, но ни на миг не останавливаясь, не оглядываясь назад. Что он ищет? Какие вопросы без конца себе задает, на какие из них не может ответить? Сколько незавершенных работ он оставил позади, сколько исследований, едва начатых и тотчас же прерванных, сколько грандиозных проектов, так и подвисших в воздухе? Впрочем, разве это имеет значение? Полностью отдавшись движению, Леонардо не замечает, как уходит время, а сам он понемногу превращается в старика-пилигрима, чьи волосы, столь же седые, сколь и борода, становятся все длиннее и тоньше. Древний философ, маг, жрец некой мудрой религии – вот образ, безжалостно отраженный зеркалом. Но Леонардо знает, что это лишь маска, а не живое лицо. Бездна, разверстая в его душе, бесконечная боль ребенка, разлученного с матерью: кому под силу такое понять?
Как смог я рассказать эту историю? Прежде всего – прислушавшись к голосам современников самого Леонардо, свидетельствам неполным, зато полученным из первых уст, временами суховатым и скудным, но неизменно конкретным, сотканным из плоти и крови воспоминаниям тех, кто знал его лично или хотя бы записал то, что о нем слышал: к документам и бумагам родных, контрактам, письмам, хроникам, налоговым декларациям, доносам и материалам судебных процессов, отчетам послов, записным книжкам художников и инженеров, славословиям придворных поэтов, путевому дневнику кардинальского секретаря.
Кое-какие сведения начал собирать во Флоренции между 1516 и 1525 годами некий Антонио Билли. Его заметки утеряны, но сохранилась более поздняя частичная транскрипция[1]. Другое собрание, относящееся примерно к 1540 году, принадлежит перу анонимного автора, ныне известного как «Гаддианский аноним», поскольку манускрипт, включающий его записки, происходит из библиотеки флорентийской семьи Гадди