– За подружкой пришла? – спрашиваю.
Вадик отвечает вместо неё:
– Босс, она говорит, что все подружки её, которые сегодня работали у нас, уже уехали. А она осталась, потому что договаривалась лично с Матвеем Романовичем. Он сам меня предупреждал, я потому ту первую и пропустил.
Холодок пробегает по коже.
– Вадим, и кто тогда у меня там? – указываю на дверь.
Охранник сереет на глазах. А танцовщица растерянно пожимает плечами.
Единственное объяснение – кто-то из двух девчонок врёт.
– Не все, значит, уехали. Вадим, проводи девушку до лифтов.
Они переглядываются. На лице Вадика недоумение. Не понимает, как можно отказаться от такой красоты.
Возвращаюсь в комнату отдыха и сразу включаю торшер.
Девушка сидит на диване, плотно сжав коленки. На ней уже мой свитер.
Демонстративно запираю дверь изнутри.
– Давай познакомимся, – иду прямо на неё.
Отскакивает на противоположенный конец дивана.
Не хочешь? Ладно.
– Сними маску для начала.
Она мешкает несколько секунд. Но всё же слушается. Поддевает ленту на висках и сдвигает маску вверх.
– Андрей Дмитриевич, я сейчас вам всё объясню… – начинает оправдываться. – Вы меня запретили пускать, вот я и…
Стою и смотрю на профессорскую дочку Софью. И не могу пошевелиться. Шокирован.
– Объяснять нужно было сразу, как вошла, – произношу как можно спокойнее. Но внутри уже всё кипит.
– Я хотела, но вы сказали про пилон…
– Соня, как ты до этого додумалась?! Чёрт! Я бы тебя на столе разложил и имел бы уже вовсю, если бы резинка оказалась под рукой.
Но она как будто не понимает, что происходит здесь.
– Андрей Дмитриевич! – начинает сбивчиво тараторить. – Тот договор не по моей вине потерялся. Я его вам на визу отдала, своими руками положила в бордовую папку!
– Меня это сейчас волнует меньше всего, – рычу.
Гораздо важнее, что ты сидишь передо мной почти голая, и у меня стоит на тебя так, что аж больно. Но вслух говорю другое.
– Я тебя сейчас домой отвезу. И появишься в моём офисе ты только чтобы заявление по собственному написать. Завтра с утра пораньше. Это понятно!
– Но, папа расстроится, что я опять…
– Мне как твоему папе в глаза смотреть? После того, как…
– Но… Мне не пятнадцать лет…
– А по уму я бы больше пятнадцати тебе не дал!
Всё, терпение на исходе. Не могу на неё смотреть даже, так мне стыдно.
Отворачиваюсь. И слышу, как всхлипывает.