Отказываюсь верить в то, что слышу. Это не может Дима говорить, не мне! Но если говорит, значит, всё правда? Значит, я виновата в том, что он изменил? В измене всегда виноваты двое…
– Что плохого в экономии? Я ведь не в секонд-хэндах одежду покупаю, продукты всегда качественные, просто жду скидку. Другой муж бы похвалил, а не осуждал.
– Я не хочу слушать, как ты купила стейки в Метро с тридцати процентной скидкой. – Дима вздыхает, трёт глаза пальцами. Машу крепче к себе прижимает, целует в висок. – Я хочу свою жену обратно, Ань. А не тень от неё. У тебя глаза перестали гореть.
– А у неё, значит, горят, да? – выплёвываю горько. Внутри пусто, ничего нет. Я потом пойму, потом всё осознаю, а сейчас в голове белый шум. Дима вздрагивает, смотрит поверх дочкиной светлой макушки. Мне вдруг становится всё равно на ответ. Забираю Машу и бреду в нашу спальню. Чувствую себя дряхлой, постаревшей сразу на пятьдесят лет, если не больше.
– У кого «её», Ань? Что ты несёшь? – летит в спину. Не останавливаюсь. Вхожу в спальню, растерянно оглядываюсь – что тут забыла? Маша, как чувствует, – притихла, крепко держится кулачками за мои волосы. Роскошные, моя гордость. Дима так любит их расчёсывать, между пальцев перебирать. Натуральные, медовые, как я за ними ухаживаю! Для него больше, сама бы давно постриглась, потому что достали. Но ему нравится… Разворачиваюсь, в дверях сталкиваюсь с Димой. Перегородил проход, смотрит пристально.
– Что ты несёшь? Совсем рассудком тронулась? Где я, и где другие женщины?! Тебе вообще не стыдно такие вещи говорить? Меня подозревать? Когда мне изменять?! Я из дома сразу домой!
Лучшая защита – это нападение, всегда это знала. Мозг оцепенел, даже думать нормально не могу. Равнодушно пожимаю плечами: не хватало ещё что-то доказывать. Рассказывать, как по фотографиям шарилась, искала подтверждение его измене? Боже, как жалко это звучит и выглядит со стороны! Вскидываю подбородок, глаза в глаза.
– Пусть это останется на твоей совести. Дай пройти, Маше надо подгузник поменять.
– Сначала напридумывает себе, потом обижается, – ворчит Дима. Когда я возвращаюсь и спускаю дочку с рук, обнимает, заставляет на себя посмотреть, придержав за подбородок. – Ань, ты удивительная, потрясающая женщина. Просто сейчас у нас сложный период, который надо пережить. Хочешь, няню наймём? Начнёшь снова заказы брать, из дома выберешься.