– Вот это круть! – она выпучивает на нее свои и без того громадные глаза. – Везет же тебе, а! Не жизнь, а вечный материал. Не то что я. От этих жопно-сортирных шуток уже блевать тянет. Но что поделать, спрос рождает предложения.
Полинка отхлебывает из ее бокала и разочарованно вздыхает.
Таня смотрит на нее, как будто она только что с Луны свалилась.
– Ты что – обкурилась? Какое тут веселье? Я чуть в штаны не наложила.
– А какой он был – тот мужик? – спрашивает она, игнорируя Танины слова полностью. – Красавчик?
– Да, если считать красавчиком Чикатило.
Полинка морщится.
– Не верю. Явно хорош собой.
Таня вспоминает грубый, как будто вырубленный топором профиль психа, жесткую щетину и плечи такие широкие, что если Таня встанет позади, то просто исчезнет с лица Земли.
Но в целом.
В целом.
Хм.
– Ну… Возможно, в какой-то степени…
– Каааайф! – Полинка ерзает на стуле.
Таня таращится на нее.
– У тебя слюни по столу потекли, – говорит она.
– Это от зависти! Расскажи еще.
– Нечего рассказывать. У меня еще вода на пельмени не закипела, когда он свалил. А я заперлась на все засовы и на всякий случай стояла у окна со сковородой еще полчаса.
Полинка закатывает глаза.
– Какая ты скучная, Мальцева. К тебе в дом впервые в жизни по собственной воле, без всяких этих техник флирта, пришел офигенный мужик, а ты!
– Во-первых, хватит напоминать мне про техники флирта! Я проходила тот курс сто лет назад, да и то – от отчаяния! А во-вторых, мне что, нужно было этого психа к батарее пристегивать?
– Ну, у тебя же есть наручники, правда?
Таня смотрит на нее и не понимает, почему они вообще дружат.
Вот идиотка.
Она возвращается домой около одиннадцати. Немного пьяная, немного злая, потому что Полинка заставила ее снова ехать на такси и переживать тот стресс по второму кругу. Всю дорогу она сжимала ключи в руках до хруста, готовясь тюкнуть ими нападающего по голове, если вдруг что. Кажется, таксист принял ее за шизофреничку и на всякий случай даже сделал скидку в десять рублей.
Таня снимает верхнюю одежду в прихожей и вдруг спотыкается обо что-то.
Первая мысль – заорать в темноту, потому что у нее всегда все лежит на своих местах, а здесь какой-то непорядок.
Вторая (вполне логичная) мысль – включить свет.
Под ногами оказываются ботинки.
Чужие ботинки, не Танины. В один такой ботинок поместятся две Танины ноги, а возможно, если очень постараться, и вся Таня целиком. Она застывает на месте, тыкая в эти ботинки так, словно они могут с ней заговорить.