Печально то, что больше всего боли она испытывала из-за самых родных, казалось бы, людей – своих родителей. Они ее любили, но их взгляды на жизнь были настолько непохожи, что в доме у них царило полное недопонимание.
Еще ребенком она смотрела на ссоры родных и, прячась в потайном местечке, с надеждой ждала момент, когда все закончится. Она была очень чувствительна к крикам, которые сопровождали ее с детства.
– Знаешь, родители не хотят понять, что я уже нашла свое призвание, – начала подруга, – мой театр. Да я практически живу этим! – чуть ли не кричала она. – А еще я очень хороша в этом деле, ты и сама знаешь!
Я понимающе кивнула: это действительно так. Я играла в ее постановках и собиралась идти по стопам подруги – уже писала сценарий для своей первой сценки, но с Эмити никто не сравним: ее спектакли собирали больше всего посетителей. У нее был талант – она могла сделать любую историю живой, наполненной смыслом.
– Мои консервативные родители не хотят этого принимать. Они считают, что это несерьезная профессия, что нужно быть взрослым человеком и найти наконец «нормальную» работу. Знаешь, даже не в консерватизме дело, – она посмотрела на меня с задумчивостью, – они придумали правила, по которым надо жить, по которым они живут сами, и считают, что я тоже должна.
Она резко замолчала, будто поняла, что сказала что-то лишнее. Через пару минут молчания Эми продолжила:
– Знаешь, мне больно об этом говорить. Такое ощущение, будто я их совсем не люблю и не уважаю. А на самом деле все наоборот, ты знаешь, я их безмерно люблю. От этого и больнее.
Я понимала ее. Так и бывает: самые дорогие нам люди причиняют больше всего боли, может, неосознанно, но все же это происходит. Эмити было больно даже от того, что она говорит что-то нелестное в адрес своих родителей. Я не сомневалась, что ночью перед сном она будет ругать себя за это.
– Мне должно становиться лучше от того, что я тебе все это рассказываю? – Подруга взглянула на меня с вопросом в глазах.
– В идеале – да, но, зная тебя, сомневаюсь, что тебе становится легче. – Я погладила ее по волосам.
– Да… – вздохнула она. – Мне становится только хуже. Мое ужасное чувство вины не дает мне жить: у меня ощущение, будто я предаю родителей, рассказывая тебе о них в таком ключе.
Бедная моя девочка…