Все это время, а собрание уже шло почти час, Илья сидел тихо, не задавая вопросов и не интересуясь ситуацией, словно его это вообще не касалось. Илья вспомнил, как год назад, так же все собрались радовались, как дети на новогоднем празднике, что обнаружили сингулярную вспышку. В итоге подарки никто не получил, игровой персонаж, которого так долго искали, погиб, и смерть его была отчасти виной Северного офиса. Конечно, не напрямую, обман Восточного офиса вскрылся сразу, но человека уже не вернуть. Илья искренне жалел его.
– Илья, скажи мне, почему ты молчишь? Что с тобой в последнее время? Шараежишься по игре как неприкаянный, создаёшь имитацию бурной деятельности, а реального продвижения в работе нет! – Марья Сергеевна отчитывала, но сочувственно, без повышенного тона, не издеваясь, – как нашалившего ребёнка. – Может, отпуск?
– Это какой ещё отпуск! – забасил Глеб Захарович. – В такое время, когда весь офис надрываться будет, работая по сорок восемь часов в сутки!
– Понял я вас, понял. Спасибо за мотивацию, Глеб Захарович. Я свободен? – раздражённо спросил Илья.
– Конечно, Илюша, конечно. – ответила Мария Сергеевна.
Илья молча вышел из зала заседаний. Марья Сергеевна проводили его взглядом:
– Что-то не так с нашей лучшей боевой единицей.
– Да что ты с ним цацкаешься, так или не так! У нас работы, как у дурака фантиков, и от её выполнения зависит не только наше с тобой будущее, но и будущее всего Игрового Мира, всей игры. Марья, ты думаешь я не понимаю, что он винит себя в гибели человека? Мы все виновны так или этак в его гибели. Но иногда наука требует жертв, и это была одна из них. Все, вопрос закрыт, я не хочу больше к нему возвращаться! – Глеб Захарович достал сигарету и закурил.
Марья Сергеевна пулей подскочила к нему и с ловкостью щипача выдернула из пальцев сигарету.
– Глебушка, нельзя, у тебя же сердце.
– Ты же хотела уволиться, – лукаво сощурился Глеб Захарович.
– Хотела и сейчас хочу, но не могу, – саркастически осклабилась Марья Сергеевна, – ты ж без меня всю работу завалишь, как же ты без меня?..
Взявшись за руки, они смотрели на мир за окном, на жизнь, о которой оба мечтали: о маленьком доме у моря и житейской рутине.