– Первую песню выбираю я, – сказал я, когда мы закончили прослушивание.
Я перемотал кассету. Скрипка. Первый аккорд. Я подошёл к Вике и, взяв её за руки, приподнял с татами. Левой рукой – её ладонь. Правой – обвил талию. Сердце грохотало, но в такт музыке.
Она смотрела мне прямо в глаза. Я чувствовал её дыхание и тонкий аромат духов – свежий и тревожный.
– Ты замечательно пахнешь. Hugo Boss?
– Я стараюсь не удивляться. Интересно, что ещё ты знаешь?
– Пока – ничего. Ты мне приснилась впервые. А ночь была короткой.
– И это правда?
– Клянусь… не знаю чем, но да. Это правда.
Мы кружились под вальс, и с каждым тактом Вика будто становилась легче. Танцевать с ней было невероятно легко. Всё вокруг – стены, скамейки, зеркала – исчезло. Остались только она, я и упоительная мелодия о Дикой Розе. Её волосы касались моей щеки. Музыка стихала. Мы остановились. Я всё ещё держал её за руку и талию.
– Мне очень понравилась песня… и танец. Спасибо, – сказала она тихо.
– Тебе спасибо. Ты… потрясающая.
Честно? Я даже не заметил, что делают Борька с Мариной. Возможно, танцевали. Возможно, исчезли. Но я был один – с Викой, с её глазами и этим вальсом вне времени.
Когда заиграла “Brother Louie”, девочки закричали так радостно, что мы с Борькой переглянулись – на секунду показалось, что мы действительно на концерте. Девчонки визжали, смеялись, плясали, как дети. Мы снова танцевали. Я – только с Викой. Под Eagles, под Scorpions, под Aerosmith.
Кассета пошла на второй круг. Мы вымотались, упали на пол и смеялись, тяжело дыша. Мы танцевали до самой ночи. И всё-таки я сдержал обещание – провёл девушек в номер, убедившись, что бабушка не будет волноваться.
А потом… потом я лёг на кровать, и только когда сердце перестало грохотать, я наконец уснул.
Глава 6
КОНСТАНТИН
Проснулся Константин около одиннадцати утра – его разбудила внезапно включившаяся колонка. Квартира наполнилась меланхоличными звуками Where the Wild Roses Grow в исполнении Ника Кейва и Кайли Миноуг. Голова не болела, но и отдохнувшим он себя не чувствовал.
Принимая душ и готовя завтрак, он размышлял о том, что произошло с ним ночью. Точнее – не с ним, а с его разыгравшимся воображением. Хотя… можно ли было это назвать просто воображением?
Позавтракав, Константин уже с полной уверенностью пришёл к выводу: то, что он видел, делал и говорил во сне, было слишком явственным, слишком настоящим, чтобы быть обычным сновидением.