Описывая всю трудность удержанія этихъ территорій въ условіяхъ внѣшней войны, Р. А. Ѳадеевъ пишетъ, что участь русскаго владычества на Кавказѣ нѣсколько разъ за это время висѣла на волоскѣ и Россія смогла удержаться на Кавказѣ только потому, что Франція, располагавшая основной частью сухопутныхъ войскъ, не была особенно заинтересована въ Кавказѣ, а Англія не имѣла тогда для этого достаточныхъ силъ. Авторъ подчёркиваетъ, что значеніе обладанія Кавказомъ для Россіи было настолько велико, что для его удержанія приходилось жертвовать почти половиной силъ, которыми бы Имперія могла располагать для внѣшней войны съ европейскими противниками. При этомъ большая часть силъ самого Кавказскаго корпуса (200 изъ 270 тыс. человѣкъ) была въ 1854–1856 гг. занята не въ дѣйствіяхъ противъ Турціи, а для контроля надъ границами ещё не полностью покорённой огромной и труднодоступной территоріи горскихъ племёнъ.
Въ книгѣ подчёркивается, что Россіи на Кавказѣ пришлось столкнуться съ гораздо болѣе серьёзнымъ противникомъ, чѣмъ другимъ европейскимъ странамъ въ ходѣ ихъ экспансіи въ Азіи и Африкѣ, поскольку кавказскіе горцы и по своимъ боевымъ качествамъ, и по степени фанатизма превосходили туземцевъ, съ которыми пришлось имѣть дѣло англичанамъ и французамъ. Но и русскія войска, воспитанныя въ условіяхъ противостоянія съ такимъ противникомъ, отличались совершенно исключительной боеспособностью. Р. А. Ѳадеевъ, кстати, совершенно справедливо отмѣчаетъ, что исходъ боёвъ въ Крыму рѣшила именно отличная французская пѣхота, прошедшая школу алжирской войны. Несомнѣнно, что, будь брошены въ Крымъ вмѣсто практически не имѣвшихъ боевого опыта дивизій изъ Европейской Россіи части Кавказскаго корпуса, исходъ былъ бы совершенно инымъ, но Алжиръ былъ уже покорёнъ, а русскія кавказскія войска были прикованы къ Кавказу, гдѣ были незамѣнимы.
Большое мѣсто Р. А. Ѳадеевъ въ своей книгѣ удѣляетъ мюридизму и вообще религіозной сторонѣ противостоянія на Кавказѣ. Этому не только посвящена цѣликомъ вторая часть книги, но и въ дальнѣйшемъ неоднократно говорится о той роли, которую религіозный экстремизмъ сыгралъ въ сопротивленіи горцевъ русскому продвиженію на Кавказѣ. Въ этой связи онъ съ неодобреніемъ относится къ практикѣ русскихъ властей, ради удобства управленія разрушавшихъ самобытныя для каждаго горскаго общества формы управленія, замѣняя ихъ законодательствомъ, оріентированнымъ на шаріатъ; онъ считаетъ, что именно такая практика впослѣдствіи способствовала лёгкости распространенія мюридизма, который сплотилъ разрозненныя горскія общества въ единое политическое тѣло, охваченное фанатичной религіозной идеологіей и сплочённое безпрекословнымъ повиновеніемъ вождю. Авторъ обращаетъ вниманіе на то, что въ ходѣ распространенія мюридизма племенная верхушка и представители высшихъ сословій тѣхъ горскихъ обществъ, гдѣ они существовали, были вырѣзаны и оставшаяся масса оказалась въ полной власти религіознаго лидера. Страницы книги, касающіяся роли радикальнаго исламизма, представляются нынѣ, на фонѣ прогрессирующаго исламскаго политическаго экстремизма, весьма актуальными.