Онегин. Восставшие строфы - страница 10

Шрифт
Интервал
У вас на юге кровь бурлит
Подмыть наш северный гранит.
Вы, разбудив умы и силы
Меж лучших, может быть, людей,
Под разногласый гвалт идей
Россию вздыбите на вилы.
И русский бунт под злобный вой
Толкнёт вас к бездне гробовой.
XXXII
Привыкши лье французским мерить
Родную русскую версту,
Решил народным массам вверить,
Ты просвещённую мечту,
Налётом барским благородства
Прикрыть и варварство и скотство.
Но здесь опасней романтизм,
Чем пресловутый деспотизм.
Колодец вечности бездонный
Всех вас до срока поглотит,
Лишь дух народный разглядит,
Как царский зал качнулся тронный.
В кривой иллюзии плену
Вы потеряете страну». —
XXXIII
«Ты в риторической дуэли,
Должно быть, Пестеля поверг.
Когда ж нет плана в общем деле,
То слов напрасен фейерверк.
Программы эти, манифесты —
Всё суть бумажные протесты.
Вот только если сталь блеснёт,
Тогда настанет их черёд».
И Лунин, саблю обнажая,
Срубил огарки трех свечей.
Онегин колющих речей
Не бросил, тему продолжая,
Что хоть в них распри дух сидит,
Вопрос крестьянский всех роднит.
XXXIV
– Отмена права крепостного —
Вот непременнейшая цель.
Мечта Тургенева[14] хромого
Да добрый пушкинский Ноэль[15]
О том давно вещают миру,
Подчас рылеевскую лиру
Себе в подсобники беря,
Изводят кроткого царя. —
На это Лунин, улыбнувшись,
Дал изумительный ответ,
Вполне годящийся в памфлет:
Как Александровы чинуши,
Тому внимая, речь ведут,
Что баре по миру пойдут.
XXXV
Вот так в беседах вечерами,
В пылу охоты среди дня
Онегин с Луниным стирали
Оттенок скуки бытия.
Меж тем картины жизни летней
Всё неуклонней и заметней
От буйства к увяданью шли,
Страды отмеривая дни.
Тут в пику дружному союзу
Средь королевских древних зал
В балах Евгений увидал
Наталью[16] – лунинскую музу.
Её красою поражён,
Он вспомнил блеск столичных жён.
XXXVI
Три года странствуя по свету,
Герой наш держит путь домой.
Огнём зарниц прощалось лето
С петлёй дороги столбовой.
Едва Евгений снарядился
Да в ворох мыслей погрузился —
Варшава, Вильно, Псков и вот —
У петербургских он ворот.
Где неприступная княгиня
Его похитила покой
Своей прохладой колдовской,
Чьё, как в бреду, шептал он имя.
Но помолчим пока о нём
Пред декабря суровым днём.
XXXVII
На сердце площади Сенатской,
У медной статуи Петра
В каре сомкнулся строй солдатский,
Блестят тревожно кивера.
Ценя заманчивость пролога,
Онегин, думая не много,
Решил, что взгляд со стороны
Следующая страница