Я подозрительно сощурилась.
– Ура?
Джеймсон прислонился к каменной стене.
– К твоему сведению, Наследница, уже гораздо теплее.
Однако его интонация совсем не внушала спокойствия.
– К твоему сведению, – парировала я, – я все по глазам вижу.
В его взгляде отчетливо читалось: «Победа точно будет за мной. Ты не видишь того, что лежит на поверхности! Признай, что у меня блестящий ум».
С этим трудно спорить.
Вот только мой ничуть не хуже.
– Про войну в подсказке упомянуто, чтобы сбить меня, – проговорила я, внимательно разглядывая его лицо, читая так, как никто, кроме меня, не умел.
Обманный маневр вполне в хоторнском стиле, учитывая, что мы оказались в городе с тысячей памятных табличек. Я достала телефон и вбила в поиск одну только дату.
>2 января 1561.
Среди результатов снова и снова мелькало одно имя: Фрэнсис Бэкон. Некоторые источники утверждали, что «отец эмпиризма», как называли этого философа, родился 2 января 1561 года.
Я подняла глаза на Джеймсона. Он смотрел на меня с предвкушением.
Нахмурившись, я вернулась к поискам и вбила сочетание «Фрэнсис Бэкон» и «Прага». И менее чем за минуту узнала про ирландского художника с точно таким же именем.
А еще выяснила, что в Праге есть галерея, которая купила на аукционе внушительную коллекцию работ этого самого Фрэнсиса Бэкона.
* * *
Дорога к галерее пролегала через Староместскую площадь. Затем нужно было свернуть в лабиринт переулков и еще немного пройти. К счастью, мне удалось найти нужный дом относительно быстро.
Не успела я зайти внутрь, как меня пригвоздил взглядом сотрудник галереи в очень дорогом костюме. В глазах отчетливо читалось: «Подросткам в джинсах и мятой футболке не место в таких изысканных местах!», но стоило Орену зайти в здание следом за мной, и взгляд сотрудника переменился.
Все-таки появление телохранителя, да еще с военной выправкой, – веский повод пересмотреть первое впечатление.
Я пошла по галерее в поисках хоть какой-то подсказки. Надменный сотрудник украдкой следил за мной, а потом вдруг округлил глаза – видимо, понял, кто я такая. Я же к этому моменту уже успела сделать вывод о том, что вокруг ничего полезного нет.
Опять свернула не туда. Пока работник галереи не додумался расстелить передо мной красную ковровую дорожку – как же, ведь сама наследница Хоторнов в музей пожаловала! – я выбежала из здания. В толпе туристов мелькнул Джеймсон. Я бросилась за ним, стараясь не отставать и лавируя между людьми, но на Староместской площади опять потеряла его из виду.