Хлопаю ресницами, пытаясь понять, не шутит ли он.
Губы Рантара плотно поджаты, по лицу гуляют желваки, а синий взгляд так и колет ледяными иглами.
Не шутит. Он действительно думает, что я сбежала не от него, а к другому. С языка так и рвутся претензии, обвинения, только… зачем? Прошлого не вернёшь, а эта версия гораздо выгоднее для меня и для детей. Мне очень повезло, что они унаследовали мой цвет глаз, а не синеву Рантара. Обычно глаза – отражение магических способностей дракона.
Смотрю ему прямо в глаза и твёрдо произношу.
– Да. Именно так сильно я любила и люблю Освана. Истинная связь с тобой стала для меня несчастьем.
Губы Рантара кривятся в горькой усмешке:
– Ты отлично притворялась целых две недели. Каждый раз, когда стонала подо мной.
Кусаю губы. Пусть так. Пусть считает меня распущенной. Пусть думает, что угодно!
– Можете быть свободны, леди Маалан. Валдес тебя проводит.
Рантар звонит в серебристый колокольчик. Я поднимаюсь и делаю несколько шагов к двери. Прежде чем в кабинет успевает войти камердинер, в спину летит злое:
– Надеюсь, в момент разрыва истинной связи, тебе было так же больно, как и мне.
Намерения дракона очевидны, но я не стану стоять столбом!
– Только. Через мой. Труп! – чеканю я. Каждое слово звенит в воздухе и падает между нами нерушимой преградой. Правда, это только в моём воображении. На деле дракону достаточно протянуть руку и применить чуточку силы. Я слабее физически, и мы оба это знаем.
Рантар ухмыляется.
– Ты слишком высокого о себе мнения.
На мгновение он скрывается в своей спальне. Выходит оттуда со стопкой одежды, которую швыряет в кресло.
– Возможно, ты не заметила, но за ночь в темнице твоя одежда отсырела напрочь, Элена. Оденься.
Меня не надо просить дважды. Стоять полностью обнажённой перед Советником слишком опасно. Что бы он ни говорил, я помню этот жадный взгляд. Любое промедление может быть рассмотрено как провокация.
Быстро одеваюсь и только в этот момент понимаю, что дракон прав.
Сухая одежда ощущается совсем иначе. Только сейчас я осознаю, как продрогла, пока спала в темнице. Горло саднит, в носу подозрительно хлюпает, меня знобит.
В мягких мужских штанах просто тону. Подворачиваю их в поясе и снизу, запихиваю края в свои мягкие ботинки – единственная деталь одежды, которая пережила нападение Советника. Рукава рубашки закатываю, а в тёплый камзол укутываюсь как в халат. Складываю руки на животе и прячу ладони в рукавах крест-накрест.