Толчок. Их груди соприкоснулись.
Света почувствовала тепло; её рук, её тела, её грудей. Её.
Она бы зарыдала, но слёз не было даже для такого случая. Голова заболела – это был явный признак, что слёзы очень бы хотели выбраться наружу. Но нет. По крайней мере, не сейчас, а, возможно, уже никогда.
У Полины в глазах до сих пор стояла одна из самых страшных картин в её жизни, которых она когда-либо видела – тело её подруги. С момента их последней встречи, когда Света её сильно обидела, хотя обида состояла не в том, что та ей наговорила, а в том, что Полина струсила и никак не помогла ей – своей близкой подруге почти как сестре, которая нуждалась, тогда – как и сейчас – в помощи. В отличии от Светы она зарыдала, и пусть сейчас она смотрела на лестничную клетку, продолжала видеть: избитую, измученную, мёртвую или всё же сонную её. На Свете была футболка оверсайз, и она немного полнила её, но даже невооружённому глазу было ясно, что под ней находиться худородное, изнеможённое тело. Рукава были длиннее, но они не скрыли невероятное количество синяков: больших и малых, синих и серых, а также на глаза попадались новые, которые только-только появились. Они были ещё красными, больше всего их было на левой руке. Но это было не самое главное. Её голова. Её чудесные волосы стали сальными, они были все в колтунах, кое-как заплетённых в хвост, а одна прядь волос вырвалась из плена резинки и поднялась вверх, напоминая антенну. Её лицо… Такое прекрасное в лучшие времена, начало покрываться морщинами, большими морщинами, хотя Свете было только около 25 лет. Под глазами были темные круги, понятно было сразу, что никто по лицу её не бил, Он знал, что нельзя, чтобы кто-то видел синяки особенно на лице, но эти круги действительно могли представиться синяками, которые появились благодаря кулаку. Красивые глаза, которые были тёмно-карими, немного спрятались за уставшими веками, которые теперь свисали…