– Ангелина! – убито восклицает Ксения и бросается к дочери. – Ты тут всё вокруг перепачкаешь.
– Я сижу тихо как мышка! А тетя Тома сказала, что можно ни в чем себе не отказывать, – оставив мандарин у себя на коленях, девочка тянется к столу за конфетой. – Она ушла сушить мои колготки. Если папа не узнает, что мы промокли сильно, он тогда не будет тебя снова ругать, правда?
– Малышка, не делай так больше, – шепчу дочке, подхватывая её на ручки.
Ругать язык не повернется.
Помню себя в её возрасте, вернее, то, как порой меня мама отчитывала, если я ее подставляла случайно.
Как и все детки, болтала лишнего. Что-то вроде: «Нет, мамуль, ты забыла. Всё было не так…», а дальше шло повествование какой-нибудь истории, детали которой она хотела скрыть от подруг.
Детская непосредственность и неумение лгать немало тайн раскрыли по свету.
Ангелина не со зла прошлась по Андрею, рассказав, мол, так и так, папа часто ругается.
Каждый раз, когда он выходит из себя, доченька очень боится и плачет.
Ребенку хочется поделиться с кем-то своими страхами. Меня в качестве слушателя уже недостаточно, хотя я и стараюсь постоянно ей объяснять, что недовольства отца её саму никак не касаются.
– Конфет не есть много? – с энтузиазмом отзывается Ангел, не понимая, о чем я говорю. – Вкусные. Я объелась! Зубки на месте! – вцепившись в мои плечи своими тоненькими пальчиками, она широко открывает ротик, позволяя мне удостовериться в правдивости её слов.
– Про папу не надо никому говорить, – чмокаю её в слегка курносый носик.
Дочка кивает. Я же уверена – при следующем удачном случае она снова обязательно что-то да сболтнет.
Тот взгляд, которым меня одарил Эдуард Наумович, когда Ангелина произнесла: «папа будет ругать», был вместо тысячи слов. Полоснул по душе.
Стало понятно всё, что мужчина обо мне думает. Раньше я и сама считала – при желании можно легко уйти от мужа. Реальность же оказалась более жестокой, чем мои о ней представления.
Жалею, что послушалась Андрея и приехала в дом Даля Эдуарда Наумовича сделать эти чертовы капельницы.
Мало того, что промокли до нитки, потому что пешком почти километр идти под дождем пришлось – у таксиста колесо пробило, так ещё и синяки на моих руках хозяин дома заметил.
Ключи от моей машины Андрей отобрал ещё после первого нашего с дочкой неудачного побега. Сказал, раз я такая неблагонадежная, нужно меня в узде крепче держать.