Майк сделал пренебрежительный жест рукой, даже не взглянув на Джексона.
–А потом другому, а потом третьему, у меня на глазах.
– Эй, тихо там. Убавьте музыку. – командным тоном рявкнул Майк.
Кто-то из компании кинул вопрос: "Много ли было крови?". Но он остался без внимания.
– И что ты сделал?
– Я? Я позвал людей, которые были на парковке. А что бы сделал ты?
– Зависит от обстоятельств. – Майк всегда говорил, что все зависит от обстоятельств и ведь он был прав. А что сделал тот парень?
– Он это заметил и сказал одну вещь.
– И что же он сказал? – Майк подвел руку к подбородку и нетерпеливо начал потирать его.
– Что он придет и убьет меня. Но тогда его схватили первее.
– И этот говнюк пришел за тобой? – Майк все больше концертировал свой взгляд на Лоуренсе, видно было, что ему не терпится узнать. Лимит его слов на сегодня заканчивался, но он был не против исчерпать его для этого разговора.
К этому времени музыка вовсе затихала, и весь народ уже стекался ближе к дивану.
– Этот говнюк сейчас сидит в Перривиль, и сидеть ему еще очень долго. – победоносно объявил Лоуренс, с легким оскалом, что было ему совсем несвойственно.
После небольшого сосредоточенного молчания Майк, наконец, отвел руку ото рта.
– Дерьмовая история. Скучнее я в своей жизни не слышал. А ты трусишка, Лорен, я вижу людей. Эй, народ, чего притихли, продолжаем вечеринку, я хочу, чтобы от этой комнаты ничего к утру не осталось нахрен! – прокричал Майк, сопровождая это все широченными движениями своих рук.
– Говорил же! – удрученно сказал Лоуренс.
– А мне твоя история нравится, как будто из какого-то ужастика, как "Оно" или типа того, знаешь. – успокоил его Джексон.
К этому моменту вокруг них еще оставалось несколько человек со стаканчиками в руках.
– Ну, он же не сказал когда! – вдруг послышался крик из толпы, сказанный таким противным голосом, что Лоуренсу врезалось это как клинок между глаз.
– Что… кхм. – Лоуренс прокашлялся от сухости во рту. – Что ты сказал?
– Я говорю, он же не уточнил, в какое именно лето он сделает это. – Уже эту фразу, озвученную все тем же противным голосом, Лоуренс услышал уже как на замедленной перемотке, и концу она уже звучала, как будто пленку зажевало да разрыва.
Вдруг все перед глазами начало плыть, ноги подкашивались, накатил внезапный приступ тошноты и Лоуренс начал теряться в пространстве, пытаясь схватиться за воздух руками, что напоминало движения утопающего под водой. Лоуренс точно знал что это. Старая добрая очередная паническая атака, коих он пережил множество в своей жизни. Джексон подхватил его и повел в уборную на этаже: