– Как же ты понял, сын Дахира, что стряслось с девочкой и как ей помочь? – Зейфира в дом входить не торопилась, так и стояла на пороге.
– Не знаю, Зейфира-суми, – мальчик выглянул из-под материнской руки, блеснул на ведунью нежной бирюзой широко распахнутых напуганных глаз. – У неё в волосиках вроде как слизняк чёрный примерещился. А как слизня прогнать, меня мама научила. Солью надо посыпать, он и уйдёт, или вовсе сгинет.
– Ака-Бат-джан, – Зейфира перевела взгляд на Олюну, и та потемнела лицом, нутром чуя надвигающуюся беду. – Ты помнишь, что обещала мне любую плату за то, что уберегла твоих детей? Твой младший видит то, что сокрыто от людских глаз. Отдай мне его в выученики. Это и будет платой за всё.
– Не забирай его, Зейфира-суми, – никто сейчас не узнал бы в надтреснутом шёпоте звонкий голос Олюны-певуньи. – Он жить только начинает, ещё даже любви не познал! Забери что хочешь из моего дома, меня забери – Олеся не забирай, прошу тебя!
– Ему выбирать, – ведунья снова поймала взглядом пристальным отблеск небесной синевы. – Сын Дахира, хочешь научиться со зверями и птицами разговаривать, с ветром наперегонки летать, невидимое видеть?
– Как это? – любопытство пересилило опаску, подросток высунулся из судорожных материнских объятий, и в голубых глазах больше не плескался страх – только жадный интерес охочего до всяких диковин ребёнка.
– Ко мне жить пойдёшь – научу.
– Матушка? – Олесь оглянулся на поникшую Олюну. – Матушка, можно? Я хочу! С ветром хочу! И со зверями! Матушка, я недолго, только научусь и вернусь к тебе!
– Не вернёшься, – Олюна, даром что слёзы уже закипали на ресницах, плакать не стала, отпустила тонкую руку сына. – Ты себе такую дорогу выбрал, кровиночка, с которой возврата нет.
Гюльчир снова крепко-крепко прижала к себе заснувшую дочку. Вот и нашла старая Зейфира того, кто станет новым ведуном-суми в Ураз-Териме. Давно уж слухи ходили, что ждёт Зейфира преемника, устала от жизни долгой, хочет тишины да покоя на старости лет. Сбылась надежда ведуньи. За неё порадоваться можно.
Другое дело, что Олесю, сыну Дахира-пасечника, теперь не позавидуешь. Ведунам да ведуньям никогда не видать ни детей своих, ни внуков – чародейская сила забирает в обмен на свои тайны телесную радость.
Коль станет Олесь выучеником Зейфиры, не быть ему завидным женихом, не просить у девушек ленты с монетками из смоляных кос. Охладеет сердце у голубоглазого парнишки, застынет мужское семя, не успев созреть. Не придёт к нему по весне любовь-тоска, не зажжёт в сердце неугасимое пожарище.