– Возьми.
Анри принял увесистый шар двумя ладонями. Знаки, вырезанные на шаре, пульсировали, как затухающие угли костра. Шар был теплый, слегка шершавый.
– Спрячь его так, чтобы никто не нашел. Чтобы ты сам его не нашел. Запомни – никто! – дракон навис над мужчиной. – Можешь это обещать?
– Клянусь! – кивнул рыцарь. В его руках было что-то важное – яйцо дракона!
– И еще. Разыщи меня, когда придет время. Слышишь, Ульриг! – рычащая речь дракона проникла в грудь резким ударом. – Найди меня!
***
Портовый городок, небольшой, суетливый. Кто-то нес бочонок на плече, горластая торговка продавала рыбу, наваленную в плетеные корзины. Группа вооруженных северян столпилась у причала, рядом со своей ладьей: они переговаривались на гортанном языке и буравили местных острыми, недоверчивыми взглядами. Особенно подозрительно варвары смотрели на одинокого рыцаря, в полной амуниции, со знаком креста на длинной, ниже колен, накидке.
Невдалеке еще одно судно готовилось к отплытию. Моряки и местные работяги загружали корабль товаром из нагруженных телег, стоящих у причала. Анри встретился взглядом с северянами, пару мгновений смотрел им в ответ, показывая, что готов ко всему. Затем отвернулся и пошел в сторону погрузочной суеты. Вымпел со львом, поднявшим вверх лапу, указывал, что это именно то судно, которое он искал. Капитана на палубе не было, но был его помощник. Он указал на берег:
– Так ведь… Вона там корчма. Там его и найдешь.
Пришлось возвращаться обратно, мимо орущей торговки, снова поздороваться взглядом с варварами и нырнуть в низкие двери хижины, которую местные гордо величали корчмой. Свет из маленьких окон, затянутых бычьим пузырем, почти не разгонял темноту, погружая широкую комнату в вечные сумерки. Под ногами было склизко от прибрежной грязи, приносимой ногами посетителей. Насыпанные сверху опилки не помогали, превращая грязь в жижу с кусочками чего-то. Как и везде здесь, воняло рыбой.
В углу, за грубо сколоченным столом, рискованно откинувшись назад на колченогом стуле, сидел капитан «Льва». Черные курчавые волосы забраны на затылке тесемкой, короткая борода, нос сдвинут в сторону, переносица вдавлена шрамом. Голова запрокинута назад, рот безвольно открыт, при каждом вдохе мужчина подхрапывал. На столе большая глиняная кружка и деревянная тарелка с остатками курицы. Больше в корчме никого не было – утро, самое рабочее время.