Запах тут свой – не модный карамельно-кокосовый, а человеческий: кофе, ваниль, свежая выпечка и чуть-чуть времени. Кажется, в воздухе плавает пыль из 1907 и обрывки разговоров, которые не успели договорить.
Бариста знаёт нас в лицо, но делает вид, что каждый наш заказ – первый. За это мы его и любим.
Кафе не было ни слишком уютным, ни слишком стильным. Оно было просто нашим. Тут можно смеяться громко, жаловаться на жизнь долго, клянчить второй сироп постоянно и быть собой, даже если ты снова не на высоте.
Всё как всегда. Всё как надо.
Кроме моего лица.
– Ты что, влюбилась? – спросила Ксюша, потягивая капучино и не отрывая от меня взгляда, будто я та самая турецкая мелодрама, которую она смотрит по вечерам.
– Нет. Я в панике.
«Потому что когда ты видишь человека трижды за день, и каждый раз он задевает что-то личное глубоко внутри – это уже не совпадение. Это угроза».
– А это у тебя всегда одно и то же. – Саша пододвинула ко мне десерт. – Ешь. Сахар не решает проблемы, но хотя бы делает их хрустящими.
– Он приходил в архив, – сообщила я. – Снова.
– Господи, – выдохнула Ксения. – Что ж ты в святом месте устроила-то? Крещение чувств?
– Он ходил, рассматривал коробки. И нашёл мой уголок. – Я замолкла. – Он лазил там своими глазами.
– Чистый акт агрессии, – хихикнула Литта.
– Ну, он вообще-то новый директор, – вздохнула Ксюша. – Может, он инспектирует? Знакомится?
– Он так и сказал, – пробурчала я и передразнила босса: – «Как новому человеку мне интересно посмотреть, как работает память компании».
– Ну вот видишь, – пожала плечами Саша.
– Я не хочу, чтобы кто-то заглядывал в мой чайник, в мою кружку, в мою коробку, – возмутилась я.
– А ты сказала ему об этом? – спросила Ксюша.
– Я… я пошутила, – промямлила я. – Про список поводов посетить архив… на три страницы. А он взял и прислал мне задание составить этот список на три листа.
– Вежливое признание. Или мягкий шантаж, – хихикнула Саша.
– Или заявка, – хмыкнула Ксюша. – Типа: «Оформите-ка мне, пожалуйста, поводы, почему вы мне не безразличны. На трёх листах. С подписями».
В этот момент в кафе вкатился Дамир. Во всей красе: расстёгнутая на одну пуговицу рубашка – навыпуск, джинсы слишком обтягивающие, чтобы в них было удобно дышать, и кроссовки с золотыми вставками. Волосы зачесаны назад, как у блогера с марафона «Я – мужчина», в руке – смартфон в чехле с надписью «CEO of my own life» (перевод: Генеральный директор моей собственной жизни).