Но в ту секунду Фауст уже ничего не боялся, полностью смирившись со скверным положением дел, и просто думал, как бы ему остаться в живых до конца вечера.
– Да нет, слушайте, просто… обдумываю тост.
Фауст облокотился на стол. Музыка заиграла энергичнее, и собеседники замолчали, пленённые магией музыки. Скрипачи словно сходили с ума.
Когда закончилась одна композиция, но ещё не началась другая, хозяин вставил слово, торжественно протянув бокал ещё раз:
– Тогда я начну. Выпьем же за страх! Который движет нами, шёпотом звучащий в ушах каждый вечер перед сном, без которого мы бы не ценили победы над ним и того, чего нам удалось достичь! – Хозяин поднёс бокал к губам и сосредоточенно посмотрел на его содержимое. – За страх неизвестности.
Фауст был встревожен. Накануне хозяин бала рассказал ему историю, которая не давала ему покоя. Фауст не хотел терять свой мир… второй раз. Нарастающие духовые и струнные звуки новой мелодии звучали в одном ритме со взволнованным сердцем Фауста. Хозяин пристально посмотрел на него.
– Знаете, после услышанного, – сказал Фауст, – может, выпьем за человечность?
– Как интересно, – сказал хозяин и полностью обратил своё внимание на Фауста.
– Человечность помогает нам победить этот страх.
Хозяин кивнул и задумался, хмуро откинувшись на спинку стула.
– Это хорошие слова, но вот что я скажу тебе, Фауст. Запомни! Это любовь с приходом в наше сердце дарит нам человечность, – сказал хозяин, и глаза его наполнились слезами, а губы болезненно скривились, – но, уходя, забирает её обратно…
Глава 1
Фауст вздрогнул при пробуждении от тревожного сна. Ему снова снилась белая пустота, не имевшая ни земли, ни неба, в которой левитировали странные драгоценные камни разных размеров. Вокруг них парили тысячи извивающихся красных нитей – словно распущенный клубок в невесомости. Там было спокойно и тихо. Там можно было бы провести вечность и не заметить – пока безмолвную картину не нарушили другие нити. Три чёрные нити. Они были натянуты, словно струны, пронизывающие бесконечность, и внушали леденящий кровь ужас. Но что-то всё равно побуждало Фауста к ним прикоснуться. И перед самым контактом нити обратились в тени и накрыли собой всё.
Тьма рассеялась, стоило Фаусту только открыть глаза.
Наступило ещё одно утро с того дня, когда Фауст и его старший брат Галилей перебрались в новый мир. Но он всё ещё был им чужим. Несмотря на это, Фауст в свои двадцать два года чувствовал себя неплохо: у него было жильё, работа и много новых друзей. И всё же за три года на новом месте чего-то не хватало.