Они попадают в огромный высокий зал без гравитации, и перцептроны ки-шлемов посылают соответствующие сигналы в их мозг. Попутно в их руках оказываются лазерные винтовки, а все помещение обрастает разными укрытиями до самого потолка, и появляется табло со счетом двух противоборствующих команд. Ким смотрит на Веру и впервые видит ее в истинно красном, коммунистическом цвете. Девушка видит Кима в демократически-синем. Они попали в разные команды, участники которых могут летать в невесомости и, прячась за укрытиями, стрелять по соперникам.
– Постарайся не пугаться, – шепчет Филби. – Жнецы должны понять, что мы обычные виртоманы.
Вера отрывается от пола и парит в воздухе, отталкивается от одних укрытий и делает виражи вокруг других. Она еще никогда в жизни не испытывала столь сильного удовольствия.
– Готова так стараться хоть целый день! – ликует девушка, и с ее языка едва не срывается привычное для таких торжественных случаев «Служу Советскому Союзу!». На всякий случай, дабы не навлечь на себя гнев партии, она трижды произносит это в уме.
Опасность оказаться раскрытыми отступает, и Ким делает вид, что прячется от врагов за самым дальним укрытием, а сам тихо шепчет:
– Гай, слышишь меня? Спроси у Алана, где он.
Довольно своеобразная просьба для человека, сидящего с Аланом плечом к плечу. Но пробовать докричаться в реальном мире Тьюринга без риска привлечь внимание всего Киберрайха бессмысленно – на его голову нацеплен ки-шлем с наушниками, отчасти блокирующий внешние звуки. Другое дело дружище Берджесс, оставшийся в пресной реальности. Должно быть, ему очень скучно сидеть в серой квартире в районе шести часов утра в середине мрачного и холодного октября, поэтому Ким пытается скрасить разговором его ожидание, а заодно выпутаться из дурацкого положения.
– Гай, мы потерялись! Ты слышишь?
– Берджесс на связи, – доносится издалека, словно голос из прошлой жизни наконец преодолел тысячи световых лет и коснулся окраин сознания.
– Спроси у Алана, где он. Мы в «Битве в невесомости», и я без понятия, где это.
– Есть, шеф, – задорно отвечает Гай. После целого часа безделья это хоть какое-то развлечение. Не то что прелести Киберрайха, конечно, но все познается в сравнении.
Тем временем Кима подстреливает красная фурия, и он, возродившись в самом низу зала, вынужден снова лететь к своему укрытию. Во время маневра он видит прячущиеся по краям помещения силуэты молящих о пощаде людей, которых одного за другим испепеляет Вера, и смекает, что она ведь советская партизанка, выжившая в невероятно тяжелых условиях настоящей войны, а остальные участники игры – обычные граждане оккупированных рейхом территорий, возможно, даже никогда не выбегавшие стометровку из двенадцати остановок на отдых. Ким понимает, что его гениальная задумка затеряться в серой толпе виртоманов терпит тотальный крах и безопаснее было бы встать на центральной площади Киберрайха с советским флагом в руках, распевая «Интернационал». Так их хотя бы могли принять за безобидных весельчаков.