– В каком смысле? – Дархарион изумленно приподнял бровь.
– Говорит, что она не Алиана. Что ее зовут по-другому, и она понятия не имеет, в чем ее обвиняют.
Дракон перевел взгляд на девушку, которая вновь посмотрела на него с безумной надеждой.
– Поднимите ее, – бросил страже.
Те ринулись выполнять, хотя задача оказалась непростой. Пленница завизжала и принялась яростно отбиваться. Она царапалась, кусалась, лягалась так самоотверженно, что какое-то время ей удавалось избегать крепких мужских рук. Но, в конце концов, ее все же поставили на ноги, встряхнули как следует и заставили смотреть на императора.
Дракон медленно приблизился, заглянул в бездонные омуты глаз предательницы. И в тот же миг словно остолбенел. Будто в сердце что-то кольнуло. А беснующийся внутри до этого ящер внезапно притих, тоже внимательно всматриваясь в девушку.
– Отмойте ее и в мои покои, – велел Дархариан. – Я сам проведу допрос.
И ушел. Уже в конце коридора, у лестницы услышал смешки и непристойные шуточки гвардейцев. И отчаянные вопли Алианы Магус-Соет. Император лишь разочарованно выдохнул – хорошо стражникам, могут не думать о проблемах Империи, а только о всяческих забавах. Его же девушка нисколько не интересовала в интимном смысле. Скорее, в исследовательском. Утверждает, что понятия не имеет, за что ее схватили? Что ж, сама напросилась. Магии МортаКвейнов хватит с лихвой, чтобы вывернуть ее наизнанку. До самых потаенных уголков сознания. Удовольствия от этого она не получит ни капли – только боль и страдания. Но справедливости ради, и ему это будет тяжело. И болеть дракон потом будет ни один день, собирая себя по кускам после блужданий в закоулках чужих мыслей.
Я думала, что кошмар – это вдруг оказаться в темных водах бурной реки. Что хуже чем брести мокрой по ночному лесу и придумать ничего нельзя. Что страшно умереть с голоду в разоренном домике на берегу. И отвратительно болтаться вниз головой на лошади с тошнотой, подкатывающей к горлу. Но выяснилось, что я ничего не знала о настоящем ужасе. Липком и мерзком, как самые невероятные сны. Когда просыпаешься, задыхаясь, сжимая кулаки до боли в ладонях и открывая рот в беззвучном крике. Именно от такого кошмара я и пытаюсь отделаться с тех пор, как меня привезли в замок. И никак. Говорю себе, что это только дурной сон, что нужно открыть глаза, и все закончится, щипаю руки и ноги до синяков. Чем вызываю только уничижительные смешки охранников. А еще тычки и похотливо-брезгливые взгляды.