Он бродил до темноты. Почти до глубокой ночи. Знал, что придется вернуться домой, но боялся. От мысли быть избитым внутри все трепетало. Страх, горе, боль, невозможность что-то изменить, бескрайнее чувство одиночества. Как же не хватало мамы! Любимой мамы, которая всегда его ласкала и защищала. Когда она пропала, он остался совсем один. Брошен на съедение отцу и двум старшим братьям, перешедшим теперь, судя по увиденному, с алкоголя на наркотики.
Мальчик уселся спиной к стене невысокого дома возле сквера. Слева возвышалась куча из деревянных ящиков и мешков. На стене над головой ребенка нависала черно-белая надпись: «Оставь надежду».
Парнишка устал, оголодал и совсем озяб. Руки и ноги его тряслись, а той одежды, что была на нем, не хватало, чтобы согреться. Он рисковал закоченеть на этой улице. Обхватив колени и опустив голову, бедняга надеялся хоть немного согреться своим дыханием. Не выходило. Не сумев совладать с чувствами, он снова расплакался от бессилия.
Послышались чьи-то шаги совсем рядом. Мальчик ощутил чье-то присутствие прямо перед собой. Подняв голову, он увидел невысокого и худого молодого человека. Над белой полоской бинта, обвившегося вокруг головы незнакомца, торчали черные волосы. Справа сквозь ткань проступало темное пятно.
Прохожий смотрел прямо на мальчика, во взгляде его было нечто тяжелое и глубокое.
Ребенок всхлипнул и снова спрятал лицо. Он понял, что перед ним если не друг, то уж точно не враг. Сам мальчик был весь в мыслях о своих невзгодах, к тому же от холода он почти не мог двигаться, а только дрожал и стучал зубами, постанывая.
Тогда на плечи ему опустилось что-то теплое и тяжелое. Он удивленно поднял голову и осмотрел себя. Его накрыли кожаной курткой, но по ощущениям будто прикрыли щитом.
Странный прохожий остался в одной футболке с нарисованным на груди солнцем. Он сел перед ребенком на корточки и заглянул в глаза.
– Чего ревешь? Рассказывай, – тихо потребовал он грубым и слегка рычащим голосом.
Мальчик не знал, какие слова подобрать. Сначала издал скрипучий звук, затем поднял голову, набрал в легкие воздух и со сдавленным рыданием выпалил:
– Они… они… – его голос прерывался от частых рваных вдохов, ребенок глотал слезы, – они меня били! Очень-очень сильно! – Он сорвался на плачь и заныл, утирая слезы руками, на которых остались следы побоев: – Мне больно.