Он был врачом, а его пациентом был весь город. Он не правил, он лечил. Его инструменты – не законы и указы, а психоанализ, поведенческая терапия и нейролингвистическое программирование в масштабах мегаполиса. Он был не тираном, а спасителем. Спасителем человечества от самого себя: от его иррациональных страхов, деструктивных страстей, от его вечной, инфантильной тяги к саморазрушительным иллюзиям.
Адлер отвернулся от диаграммы и посмотрел на единственный аналоговый предмет в своем стерильном кабинете. На небольшой подставке из полированного титана покоился бюст. Не мраморный, не бронзовый – эти материалы были слишком пафосны, слишком «историчны». Бюст был отлит из матового, полупрозрачного полимера, и казалось, что черты лица проступают из тумана. Строгий лоб, проницательный взгляд из-под круглых очков, аккуратно подстриженная борода. Зигмунд Фрейд. Пророк, который не обещал рая, но дал карту ада – ада человеческой души – и инструменты, чтобы его осушить.
«Мы сделали это, старик, – мысленно обратился Адлер к бюсту. – Мы закончили твою работу. Мы построили цивилизацию, которая не просто подавляет влечения, а сублимирует их в нечто полезное. Мы излечили мир от его главного невроза – от веры в невидимое».
Он вспомнил хаос «До-Веритасной Эпохи», который изучал по архивным записям. Войны, развязанные из-за разночтений в древних текстах. Геноциды во имя богов, чьи имена были лишь звуками. Миллиарды людей, проживающих свои единственные жизни в страхе перед вымышленным наказанием или в надежде на вымышленную награду. Это была цивилизация, построенная на сказках для испуганных детей. Глобальный невроз навязчивых состояний.
«Эго-Аналитикс» принесли освобождение. Они не запрещали – они объясняли. Объясняли бога как проекцию фигуры отца. Объясняли дьявола как персонификацию вытесненного «Оно». Объясняли ритуалы как обсессивно-компульсивное расстройство. Медленно, поколение за поколением, иллюзии теряли свою силу, уступая место спокойной, прохладной ясности. И теперь Веритас стоял как памятник этому триумфу. Храм разума, где каждый камень был положен на свое место.
Легкий сигнал, похожий на звон тибетской чаши, прервал его размышления. На столе появилась новая иконка – срочное сообщение от главы службы безопасности, Корта. Адлер слегка коснулся ее пальцем.