* * *
Четвертый класс. Торжественная линейка, посвященная Великой Октябрьской революции. На сцене полукругом несколько «юных бойцов из буденовских войск». Все в пионерских галстуках и самодельных буденовках, наскоро сшитых родителями. Юные артисты, красные, как галстуки, от стеснения и сценической боязни, глупо похихикивают, несмотря на трагизм произведения. Остальные школьники и гости откровенно посмеиваются над кучкой ребят в странных головных уборах, отдаленно напоминающих буденовки. Дрожа коленками, дребезжа связками, ребята запевают: «Он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи…». Далее вступаю я. Басом. На репетиции все получалось, а тут от волнения связки заклинило и звук стал похож на клич Тарзана: "Ты, конёк вороной, передай, дорогой, что я честно погиб за рабочих…», – проблеял я под общий хохот. В завершение, по сценарию, я должен был снять буденовку и сделать гордый шаг вперед. Как настоящий герой революции. Но какая может быть гордость, когда вокруг все смеются! Я испуганно стянул с головы красноармейский головной убор и сделал шаг вперед. Потом еще один шаг. И еще. И еще. Таким образом я покинул линейку. Позже говорили, что это была интересная находка – погибающий боец уходит вдаль.
Оркестровый «омут»
Любимым предметом в музыкалке для меня был оркестр. Трубачи, баянисты, гитаристы, домристки, скрипачи располагались в три ряда. Два барабанщика: я и Андрей – сидели позади всех. Дирижер Сан Саныч практически не замечал ударную группу, поэтому мы постоянно ели. Редко, когда репетиции оркестра проходили без семечек. Шелуху я аккуратно ссыпал в маленькое отверстие в Большом барабане – профессионалы его называют бочкой. Через год бочка переполнилась и стала звучать, как огромный маракас. Естественно, о «новом» музыкальном инструменте узнали все. Ребятам было интересно посмотреть, а лучше – стукнуть по мембране бочки, за которой начинался нереально красивый аудио-калейдоскоп. Если бы я был физиком, то наверняка, изучая бег частиц подсолнечника в цилиндрическом сосуде, открыл бы новый закон – «Закон шелухи».
С недоумением и гордостью Сан Саныч пронес переполненный инструмент по всем кабинетам, демонстрируя мои способности. А затем (в кабинете директора) я узнал, что извлекать шелуху из барабана гораздо сложнее, чем её туда помещать. Хотя, признаться, бочка с моим апгрейдом звучала гораздо интересней.