– Побудьте здесь, а я пока всё приготовлю, – бросил он и ушёл, оставив её одну.
В этой комнате Гленне не разрешалось находиться, но бывали дни, когда она ещё совсем девочкой прибегала сюда и забиралась на руки отца. Вот знакомый стол на львиных лапах, чья лакированная поверхность испещрена царапинами. Вот полки, ныне пустующие. А вот кресло, знавшее ещё её дела. В него она и села, опасаясь лишиться чувств. Все прошлые страхи оказались совершенно беспочвенные – если клятвой она вымолит у богов жизнь, пусть будет так. Возможно, после, ей разрешат уйти к жрицам в одну из обителей. Куда ни будь на север, где о Гленне никому не известно.
Скрипнули несмазанные двери, и в комнату проскользнул невысокий, щупленький мужчина. Чернявый, со смуглой кожей и яркими, словно подведёнными, чёрными глазами. В нём отчётливо виделась южная кровь. Он замер, прижав к груди свитки.
– Ми-миледи? – он сглотнул и неловко поклонился.
Гленна поднялась со своего места и поклонилась в ответ, гадая, кто же перед ней.
– Я Кеке. З-занимаюсь бумагами, – южанин покраснел и потупил взгляд. – Альгар… То есть ми-милорд, он… п-попросил поп-п-присутствовать…
– С каких пор ты заикаешься? – появился за его плечом герцог, но не дожидаясь ответа, продолжил. – Давайте начнём.
Камень холодил пальцы. Почти чёрный, с мелкими светлыми вкраплениями. Руки свело судорогой, когда Кеке вылил в глубокую миску воду. Гленна решительно опустила туда ладони.
– Вы знаете слова? – Спросил южанин.
Это простая клятва – не на крови. Нарушь её и твои руки превратятся в камень. Гленна кивнула и прикрыла глаза.
– При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне клянусь, что буду и впредь хранить верность господину моему, никогда не причинять ему вреда и буду относиться к нему с почтением, добросовестно и без обмана. И если у вашего очага найдётся место для меня, а на столе хлеб и вино, то вот вам моя верность. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень.
Камень нагрелся, но клятва ещё не была завершена. Герцог опустил руку в воду и положил её на пальцы Гленны.
– У моего очага всегда будет место для тебя. За моим столом тебе найдётся хлеб и вино. При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне ты всегда найдёшь у меня защиту. Твой род от тебя и до последнего потомка. Мой род – от меня и до последнего потомка. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень. Да будет так.