Эта неестественная привязанность не пропала ни через день, ни через месяц. Может быть, он действительно сходит с ума?
.
Задумавшись, Эрия самым позорным образом пролила вино. Она уже представила, что её погонят прочь, но не только мистер Фрим промолчал, но и сам герцог не обратил на это внимание. А после Эрию даже не наказали! Если бы кто в доме отца пролил вино на скатерть, его бы давно высекли и отправили в деревню!
Как-то вечером перед сном Эрия поделилась своими сомнениями с Фионой. Девушка какое-то время кусала губы, мялась, но всё же ответила краснея:
– Ну так ты его сиятельству приглянулась. Вот и терпят.
Эрия, не чувствуя под собой пола, опустилась на кровать.
– И чего он хочет?
– Чего и все, ― бровки Фиона сочувственно приподнялись. ― Да ты не переживай. Чай герцог, наш не людоед.
– Не людоед? Да он… он…!
– Что он? Вот представь: пригласить тебя герцог к себе…
– Даже представлять не хочу!
– А ты представь: пригласит, а ты так прямо и скажи, что девушка порядочная и собираешься дать обет целомудрия, по примеру святой Марлаты.
– Какой Марлаты?
Фиона закатила глаза.
– Непорочной девы, что ушла к жрицам, не сумев выдержать притязаний мужа на её добродетель.
– А он прямо так и проникнется.
– Может, и проникнется. За герцогом нашим насилия я не замечала. К тому же его теперь женить хотят, а он бегает от этих невест, словно от хвори какой.
– А ты откуда знаешь?
Фиона зарделась и шёпотом, словно рассказывает какую-то сокровенную тайну, ответила:
– Мне Кеке рассказал: не хочет герцог жениться. Так что… А даже если и предложит, что плохого? Ну там будешь в шелках ходить и…
– Я не хочу… Я… не буду! ― разгорячилась Эрия.
– Ну и не хоти и не будь, ― фыркнула Фиона и отвернулась к стене.
Эрия никогда не была благословлена терпением, что стало испытанием для её измученной души. Она собрала волю в кулак и притаилась, выжидала, как охотник добычу. Дочь славного и старого рода Кальдерон ― потомок всадников Простора, обладала порывистостью как суждений, так и поступков. В ней смешались горячая кровь южного побережья и равнинных дикарей. Но она прекрасно понимала: не получится одолеть герцога ― мужчину, рыцаря и воина ― в открытом бою.
Эрия сумела выкрасть из комнаты герцога тонкий, острый кинжал и теперь всегда держала его при себе. Она даже рассмеялась, разглядывая зеркальный холод лезвия. Умереть от собственного кинжала ― красивая выйдет месть. Оставалось только выгадать момент. Но то герцог отсутствовал, то в коридорах было слишком много людей, то Фиона мучилась бессонницей, не позволяя выйти из комнаты ночью ― всякий раз приходилось отступать и вновь ждать.