– У вас был мотив. Любовь, перешедшая в обиду.
– Я бы никогда не навредил ей.
– А если бы она разрушила вашу карьеру?
Лео замолчал.
– Тогда, может, я бы навредил себе. Но не ей.
другой член съёмочной группы была другой. Сдержанной. Красивой. Взгляд – прямой, язык – острый.
– Я дублировала её в сценах, где нужен был риск, – сказала она. – Я знала её походку, голос, движения.
– И характер?
– Знала. Но не понимала. Она была… стеклянной. Словно внутри ничего. Или просто не пускала туда никого.
– Вы её не любили?
– Я её уважала. А значит – не лгала бы, даже если бы хотела.
– Где вы были в ночь убийства?
– В спортзале. Есть записи.
– И вы никого не видели подозрительного?
– Кроме самой студии – нет. Но я скажу вам одно. Таких, как она, не убивают случайно. Это всегда – из страсти.
К вечеру Джек чувствовал: сеть сомкнулась. Ложь в показаниях. Тайны. Все играли в молчанку. Но некоторые – слишком настойчиво.
Он вернулся к Виолетте.
– Мы пересмотрели запись снова. Браслет на руке. Такой же, как у вас. И знаете, что ещё? Его нет на вашем запястье сегодня.
Она посмотрела в сторону.
– Я сняла.
– Где он?
– Потеряла. Не знаю.
– Вы не теряете ничего, Виолетта. Вы – человек порядка. Это видно.
Пауза. Потом она проговорила:
– Я знала, что это приведёт к вам. Но я не виновата.
– Тогда расскажите правду.
Она посмотрела на него. В глазах – усталость.
– Я нашла её в гримёрке, уже мёртвой. Кто-то ушёл за секунды до моего прихода. Я не видела лица. Только тень. Я не хотела вмешиваться. Просто испугалась.
– Вы убрали орудие?
– Нет. Я даже не поняла, чем её ударили.
– Почему вы молчали?
– Потому что знала: если скажу, подумают, что это я. А я – всего лишь свидетель. Слабый, глупый. Но не убийца.
Джек выдохнул.
– Вы скажете это под протокол?
– Да.
Вечером Джек вновь оказался один. На доске – десятки снимков, имён, улик. Убийца был среди них. Кто-то, кому Изабель мешала. Кто-то, кто любил слишком сильно. Или ненавидел слишком тихо.
Он посмотрел на фото Изабель. На обороте был карандашом написан номер сцены: 23-В. Он открыл раскадровку.
В сцене 23-В она должна была умереть на экране. В кадре. Красиво. Драматично.
Но кто-то решил, что финал нужен не в фильме.
А в реальной жизни.