Адерин замирает и пытается пойти в обратную сторону, там тоже есть дверь, но все равно никуда не приближается, пока вдруг не обнаруживает развилку – и поворачивает туда сразу же.
Это похоже на лабиринт, из которого нет выхода. Точнее, выход есть – вот он, манит ее, но только она к нему никак не может даже приблизиться, как бы она ни ускоряла шаг и даже ни бежала. Ничего не происходит, только она, темный коридор и дверь вдалеке.
Адерин не знает, сколько это продолжается, пока не слышит всхлипывания.
Она останавливается, чтобы вслушаться – и правда плач. Тихий, сдержанный, как будто кто-то пытается плакать как можно беззвучней, но не получается, все равно всхлипы то и дело прорываются сквозь ладони. Адерин так плакала в первые дни у госпожи Флорис, пока не научилась не издавать ни звука, чтобы не быть наказанной.
Она помнит, как лежала на своей узкой кровати в темной комнате и дрожала, пока слезы текли по ее лицу и скапливались на подушке, оставляя мокрое пятно, которое высыхало к утру.
А потом Адерин возвращалась к работе, как будто не было этой ночи, полной слез.
И сейчас она стоит посреди лабиринта коридоров и слушает плач, кажется, детский, но такой же испуганный и аккуратный, очень-очень осторожный.
– Где ты? – шепчет она в темноту, пытаясь понять, куда же ей пойти.
Адерин сначала пытается повернуть налево, а потом направо, но звук не становится ближе, он тоже словно не двигается с места, как и дверь – и она ни к чему не приближается. И это ужасно. Она не может слушать этот плач и не хотеть помочь, да хотя бы обнять, чтобы немного утешить.
– Где ты? – говорит она громко, надеясь, что это поможет.
Плач тут же стихает, как будто ребенок испугался, потому что услышал ее, и Адерин пугается тоже: она не хотела сделать хуже!
– Мама? – тихо спрашивает ребенок.
Он потерял свою маму? Адерин не успевает ответить, что она не его мама, как ребенок продолжает.
– Мама, где ты? Забери меня отсюда, пожалуйста. Я буду хорошо себя вести, правда…
О, его где-то оставили одного?
Адерин бежит снова, сама не знает, куда именно, поворачивая в разные стороны, как только видит развилку, и теперь ей кажется, что плач ребенка даже становится ближе.
Она вдруг видит где-то вдалеке свет, слабый и совсем маленький, но несомненно становящийся с каждым шагом больше. Похоже, она на верном пути.