И вдруг… С громким треском и недовольным карканьем на ветку огромного светящегося дерева рядом с лужайкой упала… сорока. Не простая, а переливающаяся всеми цветами радуги, как нефрит под лунным светом. Она потрясла перьями, злобно посмотрела на собравшихся и громко, отчетливо прокаркала:
– Позвони маме! Позвони маме! Позвони маме!
Три раза. Четко, как по заказу. Потом она недовольно хлопнула крыльями и улетела, растворившись в сиреневой дымке ночи.
Все замерли. Фифа выпучила глаза.
– Вот это да! – прошептала она. – Сороки теперь еще и почтальоны? Или это новый глюк Сети? Бабушка, ты слышала?
Бабушка Травинка хмыкнула, ее мудрые глаза прищурились. Она долго смотрела туда, где исчезла сорока, потом перевела взгляд на Лейку, на ее медальон, на слезы, застывшие на ресницах.
– Потеряли тебя, голубушка, – тихо сказала она. – Сердце материнское болит, зовет. Через зверей, через птиц, через ветер… старается достучаться. Раньше так связь держали те, кто силы имел да сердце чуткое. – Она вздохнула. – Но беда в том, что зов – он в пустоту идет. Чтобы ответить, нужно знать, откуда зов пришел. Как стрелу пустить в темноту – куда попадет?
Лейка сжала чашку в руках. Значит, это был знак? От мамы? "Позвони маме…" Как же ей хотелось!
– А… а я могу? – спросила она дрожащим голосом. – Ответить? Дотянуться… хоть до нее?
Бабушка Травинка внимательно посмотрела на нее. Казалось, она видела не только Лейку, но и что-то внутри нее – ту самую спящую силу, о которой говорил Игнат и которую почувствовала сама Лейка при выбросе.
– Сила в тебе есть, детка, – сказала она твердо. – Чувствую. Яркая, живая… но дикая. Как необъезженный жеребенок. На зов ответить… это не просто крикнуть. Это тонкая работа. Нить найти в темноте. Для этого учиться нужно. Долго. Терпеливо. – Она положила свою теплую, шершавую руку поверх руки Лейки. – Страшно"
Лейка посмотрела на старую фею, на ее добрые, понимающие глаза. Потом на Фифу, которая смотрела на нее с ободряющей улыбкой. Она вспомнила холодный камень офиса Игнатия и его подозрительный взгляд. Вспомнила маму, которая, наверное, сходит с ума от беспокойства. Вспомнила сороку. "Позвони маме".
Страшно? Безумно страшно. Но…
– Да, – прошептала Лейка. Потом громче, с новой решимостью: – Да, страшно. Но я хочу учиться. Хочу попробовать. Я… я останусь? Если можно? Помогите мне, пожалуйста.