– Сядь, – невзначай попросил я, но получилось все равно будто в приказном порядке.
Лана подчинилась. Недолго думая, села на кушетку и выставила перед собой руки. И конечно же, откровенно пялилась на меня, пока я размазывал прохладный крем по ее ладоням. Прокатываясь большим пальцем по внешней стороне, я упирался в многолетние мозоли и свежие ссадины, в моменты столкновения с которыми она вздрагивала.
– Зачем ты подошел ко мне? – поинтересовалась Лана, заглядывая за упавшую с моей головы косую челку.
– Хотел убедиться, что у тебя все нормально. А еще меня поразили твои «солнышки», – старался не смотреть ей в глаза, иначе мог бы все испортить, Лана только-только вышла на контакт: – Значит, ты только что с чемпионата?
– Вернулась несколько дней назад и сегодня решила показаться в спортшколе, где отхватила сполна от тренера. И не только.
– Любишь гимнастику?
Черт. Все-таки посмотрел. Чересчур сильно нажал на ее ладонь, Лана дернулась, и я на нее посмотрел. Отвести взгляд уже не смог, а она снова смутилась. Вот теперь красивая. Похожа на миловидную баскетболистку с серыми глазами и… мокрыми ресницами.
– Не очень, – она поправила опустившийся от волнения голос и продолжила: – Нужно постоянно держать себя в тонусе. И твой личный рекорд никому не нужен; важно, чтобы ты была лучше всех. Держалась правил, не соскакивала со снарядов, уверенно и отточено выполняла свою программу. Проблема в том, что я не лучше. Не лучше тех девочек, которые тоже изо дня в день крутятся на перекладинах и до потери сознания прыгают на бревне. Ненавижу соревнования…
– Тогда как же ты оказалась в большом спорте?
– Хотела отвлечься от реальности.
Слова были уже на подходе, я рискнул бы задать вопрос, от какой реальности она отвлекается. Но не стал. Крем достаточно впитался в ее руки, и уже не было никакого смысла их удерживать. Отпустил и вышел из кабинета, пообещав вскоре вернуться.
В апреле кафе совсем не отапливалось, проходящие сквозь щели потоки обдували. Чаще всего я замечал это ночью, но сегодня холод застал меня, когда я шел по коридору с подносом в руках. И это навело на определенную мысль. Войдя к себе, я не только разлил кипяток по двум чашкам, но и выцепил с верхней полки шкафчика плед. Накинул его на Лану. Наверняка она давно замерзла со своим-то голым пупком. Девчонка с благодарностью завернулась в плед и уселась по-турецки на пуфике. Запах, исходящий от кружек, ее насторожил. Долгое время она прислушивалась к терпкому древесному аромату, но в какой-то момент сдалась, рискнув попробовать.