Новость, что таких вот «уникальных» как я, нельзя размножить, вызвала облегчение. Хотя и рабство, как бы, тоже запрещено. Зато существует контрактная форма наложничества на добровольной основе или по долговому обязательству. И наложник или наложница – это не постельная игрушка, как на Земле в древности было, а тот, на кого наложены долговые обязательства. Такие контрактники выплачивают свои долги тем способом, который либо оговорен документально, либо выберет хозяин контракта.
Поэтому от мысли, что я тоже задолжала за свое оживление, сжался живот. Ведь осознавала, что моя продажа будет проходить на основе перепродажи долгового контракта. И всем плевать, что я не просила себя оживлять. И готова честно отработать чужие вложения, но приемлемым для меня способом, без замужества или иного «интима».
Однако попытку завести разговор на эту тему господин Маду оборвал злым шипением, предложив думать исключительно о том, чтобы стать действительно идеальной женщиной будущему покупателю. И я почти смирилась – фактически сломалась психологически. Под грузом усталости, ужаса случившегося, оставшись одна в совершенно чуждой для себя огромной вселенной, где правит закон силы, приняла, что выбора действительно нет. Это в сказках герой все с полпинка может: прогибает под себя, поражает знаниями и умениями и становится самым богатым, самым сильным, самым умным. А что делать той, кто любила возиться в земле и научилась климат да грунт подбирать для флоры? Цветики, корешки и листики – вот мое королевство и умения!
Куда я пойду, оказавшись за стенами комплекса Маду? Откуда возьму средства хотя бы на первое время? И кто гарантирует, что, обратившись к местным органам власти, получу защиту и помощь? Окружающие меня технологии, специалисты разных рас и видов, безропотно выполнявшие указания господина Маду, – все указывало на его безграничную власть. Не только здесь, но и во внешнем мире.
Первые дни здесь я даже психовала, угрожала, плакала и отчаянно выла, когда мозг восстановился и узнала, что происходит и где нахожусь. Потом поняла: смысла в этом нет. Ведь мои крики в принципе никого не волновали, не смущали и не беспокоили. Таким образом чужое равнодушие и отношение как к вещи дополнили общую картину мира и скорректировали мое поведение.