Когда она вернется домой (а иного и быть не могло), она все эти проклятые законы отменит! Женщина должна иметь возможность и право на защиту. В конце концов, не всегда рядом будет муж, или отец, или брат!
Отлично понимая, что никакие традиции ломать ей не позволят, Ситара все же представляла свое триумфальное возвращение. Злость давала ей сил. Она непременно вернется в Дарханай! Не сломается, не сдастся, все вынесет!
От кислого запаха пота тех, кто ее волок, кружилась голова. Отчаянно хотелось облегчиться – верно, от столь жуткой ситуации. В ушах шумело, в носу щипало, но даже в таком отвратительном состоянии девушке удалось уловить шум волн. Море. Ее несут на корабль. Впрочем, так она и думала. Работорговцы – бич Дарханая. Как ни бился ее отец, как ни старались стражи, девушек и юношей все равно похищали. И если в Танорме жалоб было не так уж и много, то в деревнях и дальних храмах отроки пропадали частенько. Сейчас ее спустят в зловонный трюм и увезут… куда-то очень далеко. Ее ждет тяжелое испытание – несколько недель без солнца, в грязи и голоде, среди таких же несчастных. Но Великая Мать полна справедливости, она не посылает своим дочерям испытаний, которые невозможно преодолеть, а если и посылает, то лишь для их блага. Закончится один круг жизни – начнется другой, еще лучше и светлее. Ситара была дочерью дархана, вероятнее всего, в следующей жизни она будет и вовсе мужчиной, воином… так что не стоит плакать. Тем более, что слезы уже иссякли.
Девушку принесли на корабль и втолкнули в какое-то помещение. Она упала на мягкое. Чужие руки и запахи исчезли, дышать стало легко. Ситара пошевелила руками и ногами, удивилась свободе, стянула платок с лица и выплюнула кляп. Каюта, очевидно, предназначенная для нее, не была похожа на сырой и темный трюм. Напротив – перед глазами предстала неожиданная роскошь. Большая кровать занимала почти все пространство. Бархатные фиолетовые подушки, шелковое покрывало чудесного лилового цвета, даже льняные простыни – и все было свежим, чистым. Кроме постели, в каюте поместился только небольшой, прикрученный к стене и полу столик, под которым обнаружился железный ночной горшок. На столике стоял жестяной таз, а выше, на полке – медный кувшин для умывания. Потертый, с вмятинами, на цепочке – видимо, чтобы во время качки не летал по каюте.