– Эй, я с тобой разговариваю! – огрызнулся он, чувствуя, как злость подкатывает к горлу. – Или у тебя язык отнялся после вчерашних истерик? Мама-то как провожала? Видела? – Он кивнул назад, в сторону давно скрывшегося из виду дома, пытаясь хоть как-то ее задеть воспоминанием о матери.
Она отвела взгляд обратно в окно, как будто ничего не слышала. Ее молчание было оглушительным.
Игорь резко выдохнул, его пальцы снова впились в руль. Он сглотнул комок ярости и бессилия. Он снова включил радио, выкрутив громкость на максимум. Оглушительный бит и визгливые голоса заполнили салон, но не смогли пробить стену отчуждения, окружавшую Алину. Она просто слегка наклонила голову, отгородившись и от него, и от шума, уставившись на быстро меняющийся пейзаж за окном – город окончательно сменился бескрайними полями, уходящими к далекому горизонту.
Он ехал быстрее. Желто-зеленая полоса полей сливалась за окном. Мысли путались. Мать на балконе… ее глаза… слово "гнида"… ледяной взгляд Алины… этот дурацкий приказ… И бабушка… **Людмила Петровна**. Ее образ всплыл – теплый, но теперь окрашенный тревогой. Как она их встретит? Что они привезут ей в ее тихий дом? Два вулкана ненависти?
– Слушай, – снова нарушил тишину Игорь, на этот раз без ехидцы, почти деловито, но голос все равно выдавал напряжение. Они уже давно были за городом, трасса была относительно ровной, но пустынной. – Я отвезу тебя к бабушке. Сиди там, готовься к своим экзаменам. Но запомни… – он бросил на нее быстрый взгляд, – …не выноси мне мозг по дороге. Еще час ехать. Хоть помолчи. Я устал. – Он добавил последнюю фразу, хотя чувствовал себя скорее взвинченным, чем уставшим.
Алина открыла глаза. Она не повернулась, но он почувствовал, как ее внимание на мгновение сфокусировалось на нем. Затем она произнесла тихо, ровно, без тени эмоций, глядя прямо перед собой на убегающую ленту асфальта:
– Отдыхай сколько влезет. Что тебе мешает-то тебе.
Тон был абсолютно ровным, как утром. Те же слова. Та же убийственная индифферентность. Она снова отключилась.
Игорь резко хлопнул ладонью по рулю. Глухой удар эхом отдался в салоне.
– Ага! Сиди! – вырвалось у него. Он чувствовал себя загнанным в угол. Он прибавил газу, хотя скорость и так была приличной. – Сиди и молчи! Как рыба! Бабушке скажешь, что у тебя рот зашили! – Его слова висели в воздухе, глупые и беспомощные. Он замолчал, стиснув зубы.