Высоченные потолки аэропорта обдували меня потоками прохлады. Я застыл у табло, ища свой рейс: казалось, если не потороплюсь, я останусь здесь и заночую на лавочке. В голове всё ещё плясали черти после выпитого. Кажется, я и вправду перебрал, пробудив в себе давно уснувшую пагубную привычку. Хотя кто этот гений, обозначивший зависимостью природную потребность, а? Нам нужна кровь, чтобы свободно дышать полной грудью и радоваться, а не бродить, как неприкаянные и депрессивные Эмо. Мы вампиры, и я не считаю себя кровоголиком. Я пью ровно столько, сколько требует мой организм. Все Ваши правила приличия лишь заставляют меня смущаться, и, превращаясь в ботаника, я словно крыса щурюсь в отделе маркетинга, впаривая кому-то кровь. Хотя сам я должен упиваться ею не из бутылочек, как Вы предлагаете, а хлестать её живьём. Но если я и дальше буду возмущаться, то уж точно опоздаю на рейс. Ноги рванули с места; хорошо, что нет багажа. Милая темнокожая тётенька учтиво показала мне дорогу. Какая хорошая – я бы её съел, но времени нет. Сердце бешено колотилось, словно я унюхал локса. Вот чего я никогда не любил, так это извращений. В чём смысл потребления переработанных продуктов, скажите мне, дилеры? Прах мёртвых людей – это для тех, кто совсем уж не ценит своей вечности на этой земле и, не зная, как от неё избавиться, предаётся мнимому наслаждению и псевдооргазму. Я противник этого, и тем не менее, кровь мертвеца – совсем другое дело. Словно выдержанное вино, жидкость Мэри дразнила мои извилины, заставляя думать иначе, чем я мог позволить себе прежде, и это привлекло внимание на контроле. Они долго заглядывали в мои пьяные зрачки, пытаясь понять, что не так. Набожные, видите ли.
И всё же меня пустили. Мне выдали билет, и я помчался, как пума за своей добычей, толкая по пути пузатеньких богачей. Их жёны бросали мне вслед что-то вроде ругательств, но я бежал дальше, не обращая никакого внимания на их негодование. Сладкий, остаточный аромат – вкус последней жертвы – привёл меня в чувство, и Граф Алукард снова зажил той полной жизнью, о которой всегда мечтал. Да, я отчаянно хотел увидеть мир за пределами Брашова. Сколько лет я пролежал в гробу, прячась и боясь, оплакивая дядю и дерясь с братом за крысу? Сколько лет я заливал это горе? Вынужденно прозябая на службе менеджером, я копил на эту самую поездку несколько месяцев, и вот я – пьяный, бегу прочь на свою спасательную лодку, сбегая с Титаника и оставляя позади всех этих Роз и Мэри. Хотя последнюю я бы прихватил на борт. Надеюсь, у стюардессы найдётся для меня хоть одна свежая, нежная, молодая и девственная, хотя последнее вовсе не обязательно – мы ведь не собираемся! Да что я на самом деле, людофил что ли? Ни в коем случае. Никакого секса с людьми, ни за какие деньги, боже упаси! Я плюхнулся на сиденье, оказавшись единственным опаздывающим пассажиром, перед которым едва не захлопнули люк самолёта, оставляя горевать и провожать его крылья взглядом. Я зажмурился, чтобы не видеть, как он, отрываясь от земли, прощально облетает Доху, маня меня вернуться сюда ещё раз.