Эта новость облетела Париж, и уже на следующее утро госпожа д’Эгийон привезла свою юную подопечную, которая желала немедленно обнять дорогого супруга.
Предстояло пережить и это, и все в доме затаили дыхание, когда с порывистостью, свойственной ее юному возрасту, Клер-Клеманс устремилась к Людовику, раскрыв объятия.
Глаза Анны-Женевьевы вспыхнули, и она принялась торопливо креститься.
– Если вечером или завтра болезнь вернется, я ее убью, – пробормотала она сквозь зубы.
Но возвращение супруги, похоже, не слишком взволновало молодого человека. Когда в спальне появилась Клер-Клеманс, Франсуа де Бутвиль, сидя у изголовья герцога, читал ему вслух последний роман мадемуазель де Скюдери «Ибрагим, или Великий Паша». Герцог остановил его, поздоровался с женой, поцеловал ее в ответ на ее поцелуй и, не пригласив присесть, попросил Франсуа продолжать чтение.
Увидев, что девочка готова расплакаться, Бурдело поспешил к ней и отвел в сторону.
– Ваш супруг еще слишком слаб, госпожа герцогиня. Он пока не в силах подняться с кровати, и самое лучшее времяпрепровождение для него – это слушать чтение романов. Не обижайтесь на него, ему ни в коем случае нельзя волноваться.
– Нет-нет, я не буду его тревожить. Я сейчас же удалюсь в свои покои. Но мне кажется, за время моего отсутствия он заметно поправился!
Замечание было совершенно справедливым. Выздоровев, герцог не просто с аппетитом ел, он попросту обжирался, что весьма волновало его доктора, так как Людовик по-прежнему почти не вставал и по этой причине не набирался сил, а слабел еще больше. Виделся он только с домашними, отказываясь принимать кого бы то ни было, предпочитая визитам книги, которые поглощал в невероятном количестве: пятнадцатого апреля в книжной лавке было куплено девять книг, а восемнадцатого – два романа, один из которых был в четырех томах. Обе крайности тревожили Бурдело. По его мнению, герцог избегал таким образом всяческих разговоров на опасные темы. Доктор решил, что нужно очистить селезенку больного с помощью слабительного отвара, после чего господину герцогу следует принять ванну, и в тот день, когда настроение его заметно улучшится…
Этот день был благословенным еще и потому, что Людовик попросил сопроводить его в манеж и стал наблюдать, как работают его лошади. Отец вздохнул с облегчением и наконец-то отправился в Лангедок, куда должен был давно уже отбыть, получив приказ короля.