– Получишь в последний момент, дорогой, – лукаво прошептала она.
Алан в ответ лишь помотал головой и улыбнулся.
Все остальные вещи из рюкзака казались ему чужими. Их собрала мама, когда его уже поместили в отделение. Она привезла их, отдала медсестре, поплакала на короткой встрече с сыном, пребывавшим в тот момент в отстраненном сознании, и уехала. Ничего больше, кроме того ее появления в больнице и этих вещей, которыми он никогда не пользовался, Алан вспомнить не мог.
Разобравшись с этим, он долго стоял у окна и смотрел на весеннее небо, пытаясь понять, как умудрился так оторваться от мира и почему чувствует себя совершенно чужим, дотрагиваясь до своих старых вещей.
Смотрел он и на чайку, которая облюбовала лечебницу и продолжала парить над ней. Иногда она зависала на одном месте, скользя по порыву ветра, и казалось, что она не настоящая, что нарисована очень талантливым художником, слишком близко принявшим к сердцу слова про реализм.
Но Алан знал, что чайка самая настоящая. Он подслушал разговор медсестер, которые смеялись над местным поваром, объявившим шуточную награду за голову негодяйки. Птица повадилась рыться в помоях, а иногда, непомерно обнаглев, могла через открытое окно залезть на кухню и своровать что-нибудь со стола.
При этом повар составил гениальный, по его мнению, план, заключавшийся в изготовлении приманки в виде чего-нибудь съестного, напичканной лезвиями и помещенной у окна. Но он провалился раньше, чем чайка смогла разодрать себе желудок. Услышавшая о плане доктор Стоун пригрозила собственноручно запихать наживку в повара. В результате птица так и летала над лечебницей сытая и нетронутая.
***
В день выписки Алану, наконец, вернули все его вещи. Он переоделся в старую одежду, накинул на плечи пальто. Все смотрелось на нем мешковато, словно чужое. Но аромат был приятный, терпкие мужские духи, которых Алан никогда не слышал.
– Я принесла духи мужа и немного попшикала, – призналась медсестра. – Чтобы отбить запах хранилища. Так что вокруг головы будет пахнуть нормально, а остальное нюхать не советую.
Алан рассыпался в благодарностях. Повезло, что старшая медсестра отделения была как заботливая мать, которая возится со своими не самыми умными детьми. Хотя Алан иногда слышал странные слухи, которые обсуждали между собой другие сотрудницы. Поговаривали, что старшая медсестра, когда помогает в других отделениях, где не хватает персонала, превращается в страшную фурию, которая чуть ли не грызет пациентов. Алан не хотел верить в подобные пересуды.