Металлический привкус крови, витавший в воздухе, усиливался с каждым разом, чем ближе становилось дыхание запыхавшегося воина.
Василий, пошатываясь на ногах, подошел к Олафу.
– Иди помойся – проворчал старый викинг и кинул сухое тряпьё для обтирания.
– Сейчас, только дыхание переведу. Последний больно шустрый оказался, представляешь! Сдаваться не хотел!
– Наверное видел судьбу других, сдавшихся тебе.
– Да не… Я уже к тому времени того… Отошел. Хотел спросить у него, где здесь бабы поблизости.
– Ну и как? Дознался?
– Нет, вспомнил что на ихнем собачьем языке ничего не понимаю. А когда начал ему жестами объяснять, – сопровождая свои слова планомерными движениями таза взад-вперед, говорил Василь, – он глаза вытаращил, головой закрутил и зарезался.
Они громко захохотали, высвободив напряжение, которое сковывает мужчину во время битвы и не дает расслабиться после нее.
Вода около их берега была бурой от крови и не годилась для умывания. Василь поворчал на судьбу, встал и пошел вверх по течению искать удобное место для купания. Найдя подходящее место, Василь скинул латы, рубаху и нырнул в воду. Освежающая прохлада разлилась по телу, расслабляя мышцы воина. Тщательно соскребя с себя остатки вражеской крови, кишок и каких-то других мелких элементов, которые раньше были человеческой плотью, он довольный вывалился на берег. Переведя дыхание, он лежал на теплой траве. До того, как деревья покроются золотом, а земля станет остывать, оставалось немного времени и тем приятнее было лежать и наслаждаться последними днями тепла.
Он, сын лучшего воина дружины князя киевского Владимира, внук главы дружины князя киевского Святослава, показал себя в завершающемся походе достойным имени своих предков. Воевода не раз отмечал его доблесть в бою. А когда однажды он очнулся в горячке боя весь в крови в окружении кусков изрубленных тел противников, опытные воины заговорили о нем с уважением, с мелькавшими нотками страха. Великие предки их Рода славились способностью во время схватки сливаться со злостью богов, предаваясь непобедимой кровавой пляске металла. Однако Василь даже не думал, что такое умение есть у него. Ведь боги его предков остались далеко на севере, откуда пришел его дед. Василь же, как и все, кто был при дворе князя киевского Владимира, был обращен в веру греческую. А греческий Бог мало того, что один, так и наоборот запрещает зло. "А может это антипод его – антихрист вселяется в меня? – размышлял Василь – ну да и ладно, до того, как предстану перед смертным судом ещё долго. Много добрых дел свершить успею. А сейчас главное место в дружине получить и славу заработать". Такие мысли крутились в голове семнадцатилетнего юноши между моментом, когда что-то тяжелое огрело его по голове и падением в темную бездну.