– Вы играете на вистле?
– Играю, – кивнул чародей. – И немного пою.
– О, я бы послушала, – с преувеличенной бодростью заявила она. – Я очень люблю петь, но, если честно, делаю это ужасно.
Воздух стал ощутимо более влажным, в ярко-желтых глазах Слоана зарождались огненные всполохи.
– Никакого пения! Никакой волшебной дудки! Вы под стражей! – он поочерёдно ткнул пальцем в каждого из своих пленников. – Ведите себя соответствующе.
Чародей отвёл от себя его руку.
– Как жаль, что Ронан, при всей своей любви к гуманизму, не научил тебя его основам.
Пламя в волосах опалённого разгорелось сильнее, похоже за четыре года что они не виделись его самоконтроль не сильно улучшился. Келия лихорадочно пыталась подобрать слова, которые помогут его успокоить, но в моменты, когда надо соображать быстро, у неё это никогда не получалось. Так что она просто сделала шаг, встав между двумя мужчинами.
– Ну, всё, хватит! Пожалуйста! Я хочу добраться до гнезда живой. А там вы можете дальше спорить сколько угодно, можете подраться или даже покидать копьё!
– А при чём тут копьё? – удивился Мор.
Он старался держаться немного в стороне от своего друга, но беспокойство не выказывал. Либо не знал, что Слоан может нечаянно выжечь все окрестные поля, либо был уверен, что этого не произойдёт.
– Есть такой древний обычай, – пояснила Келия, – определяющий мужественность. Кто кинул копьё дальше – тот лучший мужчина и может жениться.
– Кажется, в том древнем обычае после метания копья следовала вовсе не женитьба, – усмехнулся чародей, не сводя взгляда со своего противника.
– Ну… – смутилась Келия, – свадьба там тоже была… Просто не сразу.
Слоан поджал побелевшие губы, вытянул руку, на ладони наливался и рос огненный шар, потом он резко сжал пальцы – шар разлетелся яростными клочками и растаял. Парень развернулся и пошагал вперёд, не оглядываясь. Мор подтолкнул пленников следом.
Больше они не разговаривали, а Слоан гнал так, словно за ним несся весь Орден рыцарей праха в полном составе. Если бы Келия не знала, что он вспыльчивый и порой излишне целеустремлённый, то решила бы, что опалённый таким глупым образом хотел отомстить. К ночи ноги уже еле переступали по хлюпающей жиже. Проклятый ошейник превратился в жгучую удавку, и она была готова упасть прямо посреди дороги, и пусть делают с этим, что хотят. Чародей старался не показывать виду, но она заметила, что он тоже устал. Шаг едва замедлился, он вновь обмотался шарфом, да так что даже глаза из-под капюшона не виднелись.