– Ты играешь с огнем, девочка, – прошептал, и в его глазах загорелся новый адский огонь.
Она шагнула ближе, её дыхание, вырвавшееся из зеркала, коснулось его кожи, как легкий ветерок.
– А ты ведь любишь огонь, не так ли?
Он не ответил, но рука сама потянулась к ней, как будто, наконец, нашёл то, что искал всю бесконечность. Его прикосновение к зеркальной глади было, как удар молнии, обжигающее, но притягательное. Тысячелетия ледяного одиночества отступили, будто весенний лёд под натиском солнца. В её глазах дьявол увидел отражение не только своего величия, но и той искры, что когда – то погасла, погребённая под пеплом предательства и отчаяния.
– Что ты хочешь? – прорычал, чувствуя, как старая броня, выкованная веками, трещит под напором её невинности. – Что ты можешь дать тому, кто правит адом?
Дева улыбнулась, и эта улыбка стала ярче звёзд, освещающих самые тёмные уголки его души, которых тут никогда и не было в недрах земли.
– Я могу дать тебе то, чего у тебя никогда не было, Люцифер. Я могу дать тебе выбор.
Его сердце, будто древний вулкан, начало извергать лаву давно забытых чувств. Дьявол смотрел на неё, как на мираж в пустыне, боясь поверить в реальность происходящего. Она была ключом к двери, которую он сам запер на вечность, боясь, боли, боясь снова быть уязвимым, боясь, что ад снова лишит его этих чувств. Но сейчас, в её присутствии, эта дверь казалась не такой уж и страшной. Или в не присутствии – она была там… за зеркальной гладью, в мире людей. И такое случилось впервые. Как эта бесстрашная девушка оказалась в его зеркалах, если он даже не представляет кто она, откуда, зачем?
Люцифер протянул изящную руку в золотых перстнях, и через зеркало коснулся её щеки. Его прикосновение было лёгким, осторожным, будто он боялся разбить хрупкую красоту.
– И что же, по – твоему, я должен выбрать? – прошептал, голос дрогнул от волнения. Странное чувство для дьявола, однако, оно случилось, здесь и сейчас. Выползло как червь из давно забытых глубин воспоминаний. – Вечность в одиночестве, или мгновение с тобой?
Огни из его глаз невольно вылетели и врезались в зеркальную гладь, но та осталась нетронутой.