Наконец поворот в Мерседе на Йосемити и снова холмы, кратерные, вулканические, изрытые взрывами холмы. Но знаки говорят нам, что мы не сможем попасть в парк по размытой дороге, если не возьмем гида; и теперь уже слишком поздно, уже пять, а последняя экспериментальная машина уходит в шесть, и мы все еще в пятидесяти милях от нее. Телефонные звонки рейнджерам, суперинтендантам и так далее, заправочная станция и горячие кабины, и конец дня, когда наступила изнуряющая жара, и ветер колышет скверы вокруг кабинок. И вот, наконец, снова в путь. Почти сразу же разбитая земля, соломенно-яркие формочки, подъем на кратерные холмы и вскоре среди них – подъем, подъем, подъем, и вниз, вниз, вниз в приятные лесистые горные складки с маленькими холмистыми городками то тут, то там. Подъем, подъем, подъем, подъем, теперь уже в потрясающие горные складки, тесные, набитые, обрывистые, наложенные друг на друга, вниз и вниз, потом снова вниз по захватывающим дух изгибам, крутизнам и отвесным скалам в каньон, прорезанный на милю ниже огромными лезвиями ножей. Потом внизу закрытые ворота, маленький магазинчик, снова звонки по телефону, темнота и, наконец, успех: под свою ответственность мы можем войти в парк.
И вот, медленно поднимаясь вверх и вверх по размытой дороге, обнаружив, что она не так опасна, как мы опасались, и, наконец, миновав плохой конец, поднялись вверх, теперь уже чисто, и шум могучих вод в ущелье, и отвесная чернота вздымающихся масс, и звезды. Вскоре въезд и домик егеря – и все выше и выше – и сучья деревьев, и скалы над дорогой и над нами, и головокружительные массы, черные как тучи, и ощущение неизбежного ужаса. Наконец, долина Йосемити: дороги темнеют, но теперь уже запах дыма и гигантские палатки, и огромные деревья, и гигантские стены скал, черные как туча, и над небом звездная ночь. Потом лагеря, лодж, сотни молодых лиц и голосов – офисы, здания, магазины, сотни палаток и домиков [Лодж – охотничий домик, часто встречается на западном побережье Америки]. Танцплощадка, переполненная усталыми сотнями – 1200 маленьких продавщиц и стенографисток, школьных учителей и мальчиков, все они, благослови Господь их маленькие жизни, шеи, танцы, поцелуи, чувства и вдохи в кромешной тьме огромных красных деревьев. Шум темного гигантского водопада – и в постель!