Валентина замерла. Обычно, если притвориться, что ничего нет, оно и правда исчезает. Это как с коллегами: делаешь вид, что не замечаешь их «доброе утро», и через пару недель они перестают его говорить.
Она зарылась в одеяло, натянула его до подбородка, зажмурилась и мысленно начала повторять: «Ничего нет. Это просто сон. Это гормоны. Я не ела после шести». В какой—то момент ей показалось, что внутри головы шевельнулась мысль, но не её – как чужая нога под одеялом, хотя в кровати вроде бы никто больше не лежал.
С затаённой тревогой Валентина снова приоткрыла глаза. Тени на стене выглядели иначе. Нет, не страшно. Просто стена немного покосилась, наверное, от сырости. Надо будет написать в управляющую компанию. Или нет. Лучше в прокуратуру. Пусть разбираются, почему у неё ночью ощущение, что жизнь слегка развинчена.
Немного успокаивало то, что в комнате по—прежнему было тихо. Даже холодильник не урчал, будто тоже почувствовал ответственность за атмосферу. Тишина давила, но хотя бы не мешала.
Валентина привычным движением потянулась к стакану воды на тумбочке, но не дотянулась. И тут – новая волна раздражения. Почему всё в её жизни всегда чуть—чуть не на месте? Почему нельзя просто встать, налить себе коктейль из сна, забыть тревогу и уснуть обратно? Почему даже вода не может быть рядом, когда она нужна?
Она встала, недовольно вздохнув. Пол оказался неожиданно холодным. Может, кто—то оставил окно приоткрытым? В смысле – она. Валентина. Она же живёт одна. Никто, кроме неё, не мог оставить окно открытым. Верно?
Сделав три шага по полу, словно шпиёнка в тапочках, она заглянула в окно – всё было спокойно. Никаких призраков, похотливых маньяков или сектантов с флаерами. Обычная ночь. Даже кошка у соседей, та самая, что орала в брачный период, как пьяный баянист, на удивление молчала.
Она снова легла, укуталась, натянула одеяло чуть ли не на нос. И вот тогда, в темноте, ей пришла мысль, которую она не хотела формулировать вслух: «А вдруг это не я проснулась, а кто—то меня разбудил?» Мысль была глупая. Валентина, конечно, рациональный человек. Она даже книги выбирала по принципу: чтобы было без фэнтези и с таблицами. Но сейчас, в этой неестественной ночи, с этим едва ощутимым зудом в голове, даже рациональность чувствовала себя не в своей тарелке.