В следующий миг Катя отошла от воспоминаний, обнаружила себя одиноко сидящей в полумраке комнаты. «Наваждение или сон, что это? Мне страшно. Какая-то гидрия для воды…, – съёжилась Катя, – я и видеть не видела в жизни таких кувшинов. А если я и вправду сошла с ума? Ведь я не создаю эти события искусственно, воображением, а вспоминаю. Я ничего не выдумываю, мне само приходит не память то, что якобы было на самом деле".
– Вот, смотрите, – заговорила она вслух, как будто в комнате, кроме неё, находился ещё кто-то, её слушавший, – смотрите: вчера я в шесть часов встала из-за чертёжной доски, пошла домой. В семь мне позвонил Кирилл, он предложил поужинать в кафе. Мы встретились у остановки, шли по ул. Шмидта… До этого я полезла под душ, высушила волосы феном, оделась, – бормотала она, – … шли по ул.Шмидта, вошли в кафе с этим затёртым названием – «Девятый вал». Кирилл заказал ужин… Официант ещё был такой худой и прыщавый… Ну, вот же, вот, вчерашний вечер. Я прекрасно его помню. – Катя заплакала беззвучно. – А теперь смотрите, – обратилась она к незримому слушателю, ища поддержки, – я вижу: одна из комнат в большом доме. Стены из каменного блока, высокие потолки. На окнах раздвинутые портьеры из натурального хлопка, естественного серо-молочного цвета. Комната просторная и служит для занятий, напоминает школьный класс, потому что я сижу за низким деревянным столом, который смахивает на школьную парту довоенных лет. Возле моего стола ещё один такой же стол, а перед ними – не очень высокая, массивная кафедра. Рядом, у блочной стены, стоит музыкальный инструмент. Это арфа!
Арфа бесподобна, как современный антиквариат. Дерево не тяжёлое, всё испещрено декоративным рисунком, инструмент невелик по размеру, как раз для подростка.
В класс входит молодая женщина в хитоне тёмного цвета, волосы её гладко убраны, на голове косынка, ни одного украшения на теле. Это моя учительница и…, представляете, она рабыня моего отца! Но я её очень люблю, испытываю к ней уважение и почитаю её. Зовут рабыню-учительницу Эленика. Она обучает меня музыке и поэзии. Эленика приглашает меня жестом пройти к инструменту. Я сажусь на табурет простой формы и начинаю из струн арфы извлекать чарующие звуки…, – Катя посмотрела на свои пальцы: неужели она когда-то играла на арфе?! Какой фантастический кошмар! – Этого мало, я начинаю петь, и пою тем же голосом, что и теперь. Впрочем, я и разговариваю в воспоминаниях своим нынешним голосом.