Ожидая открытия музея, Катя прогулялась в сторону моря и, дивясь своей уверенности, могла достоверно описать путь к древнегреческому морскому порту и сам порт, который вмещал когда-то до сотни судов и был в числе ведущих портов древнего Боспорского царства. Катя в смятении закрыла глаза, перед ней тут же возник один из причалов порта, он принадлежал отцу Калиопи – Никосу Павлидису. Слышался из отдалённых-отдалённых слоёв времени и пространства портовый специфический шум, плеск волн, говор людей, запах рыбы, какой-то стук…
Павлидис торговал в основном хлебом и вином, иногда удавалось вывезти в Средиземноморье деликатес – солёную понтийскую рыбу, иногда приторговывал кожаными изделиями пентикопейских мастеров. Рабы таскали на его галеры пифосы, наполненные ядрёным зерном и матовые амфоры с вином из местного винограда.
По одной амфоре управляющий Костас приказывал оставлять на палубе: амфору с вином по традиции спустят в водную пучину, когда галеры выйдут в открытое море, так моряки задобрят подарком Посейдона, и тот не допустит шторма, пока суда будут идти по Понту, а торговля станет удачной и принесёт много денег.
Калиопи любила бывать в порту. Перед отплытием она приносила работникам еду – лахана или фасулаки, а заодно и чистейшей воды из родника. Ко времени отплытия из порта появлялись на причале мать и младшая сестрёнка Микрула. Мать с отцом по-своему прощались, что-то говорили друг другу, чего не слышали их дети. И долго потом три женщины разного возраста стояли на причале, провожая глазами отцовские суда – до того момента, пока галеры не превращались в малюсенькую точку.
Катя вошла на территорию бывших археологических раскопок.
– Можно, я спущусь вниз, где камни? – спросила она у смотрителя.
– Вообще-то, не положено. Но так и быть, вы одна, пущу побродить.
Катя спустилась с металлических подмостков и попала на широкую, метров в восемь, древнюю улицу. Она пробежала по выложенной мощными известняковыми плитами древней мостовой к остаткам ворот. Вот они, центральные городские ворота! И развернулась так, будто вошла в город через них. Пускающее в дрожь состояние охватило её. Подобное состояние испытывает человек, который через много-много лет волей судьбы оказывается в том же месте, где прошли его молодые годы, особенно детство. Чувство это сродни светлой грусти. Печально, может быть, тоскливо, но эта щемящая печаль всегда легка, даже приятна.