Графиня кашлянула.
– Да, пожалуй, нам всем пора спать. Спокойной ночи, дорогая. Надеюсь, тебе понравится твоя комната, – сказала она Грете и повернулась к Трисси: – Ты какую для неё приготовила?
– Комнату для гостей, мэм. Вы мне ничего не сказали, и я…
– О! Ну, она, конечно, немного… простовата. Трисси, прошу тебя, у этой девочки должно быть всё, что ей нужно. До завтра, дорогая. Спокойной ночи и сладких снов.
Графиня быстро исчезла вслед за графом, и Трисси, сразу же повеселев, легко подхватила огромный чемодан Греты.
Проходя вслед за горничной по залам и коридорам, девочка успевала разглядеть старинную мебель, диваны с шерстяной обивкой, потёртые кожаные кресла, огромные картины с изображением забытых сражений, гобелены, сотканные с трудолюбивым терпением. Всё, что выхватывал из темноты подсвечник Трисси, стремительно летевшей всё дальше и дальше вглубь виллы. Поднимаясь по широкой монументальной лестнице, Грета заметила, что ковёр на ступенях сильно изношен, и попыталась представить, сколько по нему протопало ног, сколько графов и графинь поднялись и спустились по лестнице за все эти месяцы, годы, столетия, сколько служанок и дворецких пробежало вверх и вниз, неся в руках подносы с тостами и маслом.
– Простите, мисс, – вывел её из задумчивости голос Трисси. – Мне сообщили о вашем приезде только сегодня утром, поэтому готовить для вас комнату мне пришлось в спешке. Она немного необычная, но, надеюсь, вам в ней будет удобно.
– Она в башне? – с надеждой спросила Грета.
– Э-э-э, да, – замявшись, подтвердила Трисси. – Комната для гостей – одна из самых старинных в доме. Она простовата, но в ней, как говорится, что-то есть.
И это была сущая правда. Комната, в которую вошла Грета, была похожа на камеру пыток. Каменные стены, потолок, с которого непонятно зачем свисали цепи, и массивная жёсткая кровать, всем своим видом напоминающая кресло судьи испанской инквизиции. Покрывало на кровати было цвета могильного камня.
– Я представляла её немного по-другому, – призналась Грета.
– Эту комнату устроили по желанию Абелярды Салливан, – объяснила Трисси, – двоюродной бабушки покойного Десмонда Салливана. Она чувствовала в себе призвание стать монахиней. Но прежде чем принять обет, велела воссоздать у себя в доме монашескую келью, чтобы попробовать пожить такой жизнью, потренироваться, так сказать. Потом она, правда, передумала, стала воздушной гимнасткой и сбежала с укротителем слонов.