– Открою тебе страшную тайну: у нас есть мусорное ведро, и его использование не сопряжено с риском внезапной и мучительной смерти, – объявил голос позади меня.
Все еще в одних боксерах, я обернулся и увидел, что Матильда уже полностью одета. Растрепанная, в брюках и футболке, знававшей лучшие времена, она подошла к кухонному столу. Мебель семидесятых годов уже была здесь, когда мы въехали. А вот нестираемые пятна от кружек на столешнице добавили мы. Они придавали квартире тот легкий флер небрежности, которого не хватало, чтобы окончательно превратить ее в помойку.
– Эта раковина – просто мерзость. – Привстав на цыпочки, она потянулась к верхнему шкафчику за пачкой печенья. – Разве не ты должен был помыть ее вчера вечером?
– Вчера вечером до или после того, как мы расстались?
Бум.
– Вчера вечером… Арон! Ты что, переставил печенье так, что я теперь не могу его достать?
Я это сделал?
Подавив улыбку, я скрестил руки на груди. Такое положение придавало бицепсам более внушительную форму. Я знал, что она смотрит на них. А еще знал, что, стоя вот так, почти голым, на расстоянии вытянутой руки, больше не произвожу на нее того впечатления, что раньше. И меня это невыносимо бесило.
– Тебе ничто не мешает в любой момент вернуться к завтракам из мучного и сарказма.
– Поздравляю! Ты только что регрессировал на пятнадцать лет назад. Подростковый возраст тебе идеально подходит. – Она показала на мои руки и обнаженный живот. – Можешь одеться, пожалуйста?
Раньше ты бы не попросила меня об этом. Ты бы обвила мою шею руками и подарила восхитительный поцелуй, который привел бы к тому, что наше расписание неизбежно съехало бы на пару часов.
Я взял со спинки стула футболку и надел ее. Для этого особенного дня – первого дня в статусе одинокого мужчины, живущего под одной крышей со своей бывшей девушкой, – я выбрал самую подходящую футболку: в центре моей груди теперь красовалась надпись «Игра окончена».
– Так лучше?
– Ты неисправим, – вздохнула она, закатив глаза. – Как ребенок. – Еще один вздох. – Как же я рада, что между нами все кончено.
Я раздраженно поджал губы:
– Я тоже.
– Ну и прекрасно!
Она взяла стул, подтащила его к шкафчику, забралась на него и потянулась за пачкой печенья, будь оно неладно. Когда она села по другую сторону стола, бросая гневные взгляды на кофе, который я приготовил только для себя, я понял, что следующие несколько дней в этой квартире будут похожи на отпуск в аду.