Монитор издал долгий, непрерывный сигнал. Доктор начал реанимационные мероприятия, но было видно, что надежды мало.
Эли и Сара молча вышли из палаты. В коридоре они остановились, пытаясь осмыслить происшедшее.
– Он умер? – тихо спросила Сара.
– Почти наверняка, – ответил Эли. – Но он успел сказать главное.
– Ключ от шкатулки, адрес, предупреждение о ловушках, – перечислила Сара. – И еще одно подтверждение того, что мы влипли в нечто смертельно опасное.
– И что Розенберг – не просто скептически настроенный коллега.
Они направились к выходу из больницы, но Эли вдруг остановился: – Сара, а что если нас здесь ждут? Те, кто устроил аварию?
– Тогда нам нужно быстро добраться до квартиры Горенштейна, забрать карту и уезжать из страны. Сегодня же.
Квартира доктора Горенштейна, район Рехавия
1:20 ночи
Дом, в котором жил Горенштейн, был типичным иерусалимским зданием 1930-х годов – белый камень, узкие окна, небольшой дворик с оливковыми деревьями. Квартира находилась на втором этаже, и к ней вела наружная лестница.
Эли и Сара осторожно поднялись по ступенькам, прислушиваясь к каждому звуку. Было уже очень поздно, и большинство окон в доме были темными.
Ключ, который дал им Горенштейн, подошел к входной двери. Квартира была небольшой, но каждый квадратный метр был заполнен книгами. Стеллажи поднимались от пола до потолка, а книги стояли не только на полках, но и лежали стопками на столах, стульях и даже на полу.
– Том Маймонида, – пробормотал Эли, включив фонарик телефона и начав изучать корешки книг. – Здесь их может быть несколько.
– Вот, – Сара указала на толстый том в кожаном переплете на полке рядом с окном. – "Мишне Тора", полное издание.
Эли осторожно сдвинул том в сторону. За ним действительно стояла небольшая деревянная шкатулка, темная от времени и украшенная резьбой. Замочная скважина была крошечной – точно под размер ключа, который дал им Горенштейн.
Шкатулка открылась с тихим щелчком. Внутри, на бархатной подкладке, лежали несколько предметов: старинная карта, сложенная в несколько раз, два письма в запечатанных конвертах и небольшой медальон с изображением шестиконечной меноры.
– Письма адресованы нам, – сказала Сара, рассматривая конверты при свете фонарика. – На одном написано "Профессору Навону", на другом – "Сеньоре Маркес".