Семья, в которой мы рождаемся, – это первая сцена, на которой разворачивается спектакль под названием «жизнь». В ней уже идут репетиции, уже звучат заученные фразы, уже есть роли, распределённые между членами этого маленького сообщества. Кто-то является вечным спасателем, кто-то – жертвой, кто-то – источником проблем, кто-то – гордостью рода. И ребёнок интуитивно старается понять, какое место он может занять, чтобы быть замеченным, любимым, нужным. Иногда это роль тихого, послушного, незаметного. Иногда – роль шумного, смешного, привлекающего внимание. Иногда – роль надёжного, того, кто не подводит. И очень редко – роль настоящего.
В этих ранних взаимодействиях формируются наши первые убеждения: кто я, на что я имею право, что от меня ждут, чего мне нельзя. Эти убеждения могут быть поддерживающими, но чаще – ограничивающими. Например, если родители говорили: «Ты должен быть лучшим», это формирует установку: моя ценность зависит от результата. Если звучало: «Не высовывайся, не лезь со своими идеями», формируется сценарий: лучше молчать, чтобы не быть отвергнутым. Если часто повторяли: «Мы в нашей семье всегда жертвуем собой», ребёнок может вырасти с верой, что заботиться о себе – это эгоизм. Эти послания не всегда произносятся напрямую. Часто они передаются через поведение, тон, контекст. Но их сила от этого не становится меньше.
Помимо семьи, колоссальное влияние оказывает общество – школа, культура, СМИ, социум в целом. Здесь начинаются более масштабные сценарии: как должен выглядеть успешный человек, какова роль женщины и мужчины, что такое «нормальность», что считается престижным, а что – постыдным. Эти сценарии очень устойчивы, потому что они массово поддерживаются. Они становятся невидимыми правилами игры. Например, если в обществе принято считать, что карьера важнее всего, то человек, не стремящийся к должности, может чувствовать вину и сомнение, даже если ему это действительно не нужно. Если навязывается образ идеального тела, то человек, отличающийся от этого шаблона, может страдать от неприятия себя. Если культивируется культ «успешного успеха», то любой спад воспринимается как провал, а не как естественный цикл.
Эти социальные конструкции настолько сильны, что мы перестаём различать, где наши настоящие желания, а где внедрённые. Мы учимся хотеть того, что одобряется. Мы стремимся к шаблонным целям: образование, работа, семья, дети, стабильность, ипотека, отпуск раз в год. Нам кажется, что это и есть настоящая жизнь. Но время от времени появляется тихое внутреннее чувство: а что, если это всё – не моё? Что, если я просто играю чужую роль в чужом сценарии?